Что ты знаешь о смерти, дитя голубых небес?
Прикоснешься - я будто бы соткана из тревог; а не станешь касаться - так лучшая из невест. Ну, ложись же на спину скорей, подставляй живот. Я тебя приласкаю, в объятия провалясь, подзабуду всю горечь о тех, что остались Там...
Но уже не растет намерзший на сердце наст, это даже не наст, это вечная мерзлота.
Посмотри на меня -так не смотрит никто другой.
Отражается небо в твоих голубых глазах. А на Озере нынче красивый, небось, прибой, и смеются подруги... Лишь я не вернусь назад, не вернусь - потому что, наверное, не смогу, этот край меня сделал устойчивой - но чужой...
Волны бьются о камни. В душе не смолкает гул.
И печальный двойник в моем зеркале отражен.
Знаешь, Озеро - Море. Да, меньше, конечно, но - это Море морей и праматерь всех пресных рек. Там мы жили, пока не прельстились судьбой иной и ушли вслед за прочими в даль голубых морей, чтоб найти Небеса - что прекрасней других в сто крат; только море не любим - здесь море - не Море нам...
А другие - они не решились уйти за край, не решились забыться и память предать волнам, раствориться - в высокой пронзительной синеве, им дороже их Море, земля их дороже им...
Ты так смотришь - и кажется мне - понимаешь ведь...
А другие лишь машут руками и просят: сгинь, ни за что не понять им тревогу моей души, что потом выливается в ломкую нервность рук.
Но тоскуют они - по озерам своим большим, и по Морю, укрытому дымкою поутру. Потому и живут - выше самых высоких гор, чтоб не видеть морей, омывающих берега...
Только ветру известно, о чем говорю с тобой.
Там, где были дома - нынче копоть одна да гарь.