Однажды Ленин пошёл в Большой театр, на балет. Он не любил балета, но жена попросила. Пришлось. Пока Надежда Константиновна пучила глаза на сцену из царской ложи, вождь работал. Писал очередной доклад. Музыка отвлекала. Ленин морщился, но продолжал упорно работать. В антракте пошли в буфет, но там не было ничего кроме опостылевшего уже морковного чая и сухарей. Ленин купил сухарь и сунул в карман сюртука. Пока Крупская пила чай - продолжал писать на какой-то бумажонке свою каракули. Потом остановил революционного матроса, попросил у того на время винтовку. Тот узнал Ильича и не смог отказать. Ильич повертел оружие в руках, посмотрел сквозь прицел, неумело приложив приклад к хилому плечу интеллигента, зачем-то понюхал, вернул оружие хозяину и снова торопливо что-то записал. После, через минуту примерно, поморщив лоб и о чём-то мучительно поразмыслив, остановил весьма импозантную даму с брильянтами и попросил у той (снова на время) колье, покрутил его в руках, попробовал на зуб (тот чуть не сломался), вернул и метнулся в кабинет директора - к телефонному аппарату, где, покрутив ручку прокричал в трубку:
- Багышня! Багышя! Пгиёмную Бонч-Бгуевича!
Ближе к финалу "Лебединого озера" Большой окружила толпа солдат и матросов на броневиках, пешие и конные. Часть вооружённых людей вошла внутрь, часть осталась снаружи, в оцеплении. С последними аккордами, с последним взмахом дирижёрской палочки, Ленин вышел на сцену. Дал пинка зазевавшемуся балеруну (накипело у вождя, что греха таить) по ягодицам обтянутым колготами, снял кепку, вытянул руку и сообщил о том, что отечество в опасности, что надо съёчно сдать все бриллианты и прочие бесполезные ценности, дабы приобрести на них столь необходимое для молодого советского государство оружие. Никто не хлопал восторженно, более того - над зрительной массой пронёсся вздох тоски и разочарования, но возражать никто не стал. Только одна дама из партера засуетилась и, под шумок, под метания бестолковых соседей - сныкала несколько особо крупных бриллиантов в естественные отверстия своего тела.
Крупская была шокирована но похвалила мужа за смекалку. Ленин скромно улыбнулся, вынул из кармана позабытый сухарь, и, пристроившись у окна с прищуром уставился куда-то вдаль. Наверное - в счастливое коммунистическое будущее советской страны.
Не знал вождь, что гораздо позже, его власть, агонизируя, в предсмертных судорогах устроит себе роскошные поминки и, на обломках империи это самое озеро будут крутить без остановки. По всем немногочисленным телевизионным каналам.