Давно в молодецкие годы,
Когда бесшабашен и мил
Я девочек ****ской породы
До боли сердечной любил.
Поверьте, их было не мало.
Не вспомнить ни лиц, ни имён.
Но каждая страстью пылала,
Попав Дон Жуану в полон.
Последней была Маргарита.
Воздал не по чину Господь
Помурзать молодку до сыто,
Потешить и душу и плоть.
Ей тридцать с натяжкою, где – то.
Остра на язык, не глупа,
По нынешней моде одета;
Юбчонка – чуть ниже пупа.
По мне она – чистый ребёнок.
/Партнёру под семьдесят лет/.
Но, знать, для блудливых девчонок
Особенной разницы нет.
А я заблужденье развеял,
Что будто беззубый старик,
Всё в жизни навеки похерил
И хер безнадёжно поник.
И хоть я в «любови» не мастер,
/По книжкам азы изучал/,
Девицу я ловко распластал
И славно её «откачал».
Довольны осталися оба.
Не должен никто никому.
И я благодарен до гроба
Тебе лишь, Господь, одному;
За сладостный миг благодати,
За твой незаслуженный дар,
За скрип престарелой кровати,
За сердца разбуженный жар.
И хоть я у края могилы,
Раба своего не оставь,
И хер мой усталый и хилый
Молю: «Укрепи и направь!»
1996 г.