Проживали у отца три сына.
Младший был, известно, дурачина.
Двое ж было умников изрядных,
Потому и чистых, и нарядных.
Младший - замухрышка замухрышкой -
Весь в грязи и вырван клок под мышкой.
Ну а раз пошло такое дело,
То и рОбить парню не хотелось.
БратанЫ, женатые ребята,
Как-то раз поехали куда-то,
А Емельку, что лежал на печке,
Вспосылали две снохи на речку.
Дескать, ты, Емеля, малый важный,
Весь такой красивый и вальяжный.
Ты ж почти не тратишь дома силы,
Принеси водичку, деверь милый.
А Емеля с печки: "Неохота.
Дрожь в руках, да и в ногах ломота".
Но взмолились пуще того бабы:
- Принеси бадейки две хотя бы.
Как с базара воротЯтся братцы,
То дадут в подарок мёд и прянцы.
- Тьфу, невестки, нет от вас покоя!
Но гостинцы дело неплохое.
Тут, кряхтя, Емелюшка собрался
И на речку с вёдрами подался.
Там увидел в проруби он щуку,
Изловчился, да и хапнул в руку.
Мол, ушица для обеда будет,
Кто ж ушицу свежую не любит.
Только щука вдруг заголосила:
- Отпусти меня, Емеля милый.
Вот увидишь, пригожусь тебе я.
- Щас вот отпустил, - сказал Емеля, -
Отпущу - и враз тебя не станет.
Пусть невестки мне уху сварганят.
Исстрадалась щука не на шутку:
- Отпусти меня к моим малюткам.
Загадай желание любое,
Ты увидишь враз, чего я стою.
Что ж, Емелька был лентяй известный.
- Мне вот было б очень интересно:
Вёдра сами к дому пошагают,
Если я нести не пожелаю,
Чтоб вода бы в них не расплескалась,
И чтоб больше я не знал усталость?
Щука тут же говорит лентяю:
- Я словечки колдовские знаю.
Чтоб тебя не дОлила забота,
Только пожелаешь ты чего-то,
Ты скажи: "По щучьему веленью,
Сделалось бы то-то по хотенью".
Тут Емелька высказал репризу -
Вёдра в горку зашагали снизу.
Щуку он пустил обратно в реку,
Раз сгодилась рыбка человеку.
По деревне вёдра прут чечёткой,
А народ за ними как за водкой.
Лодырь наш посмеивался тихо.
Вёдра в Избу - и на лавку лихо.
Емельян опять полез на печку
Нежить дале тело и сердечко.
А невестки вновь нашли работу.
Вновь Емеля вякал: "Неохота".
Только вспомнил вовремя про щучку
И такую он придумал штучку:
Топором, понятно, он не машет,
Сам топор, как папа Карло, пашет,
А дрова гурьбою на крылечко
И в избе складируются в печку.
Наш Емелька греет носопырку,
А невестки тут как тут с придиркой:
Мол, дрова закончились, что были,
Пусть в лесу теперь он дров напилит.
- Что всё я да я, - кричит Емеля, -
Вы, невестки, прямо охренели,
Иль самим слабО в лесок смотаться?!
- Так не бабье дело надрываться.
Это привилегия мужская.
Наше дело - хата да сараи.
Слез Емеля с печки, приоделся,
Взял топор, верёвку и уселся
Прямо в сани, не запряг коняку.
Снохи: мол, с какого переляку
Без коня в поездку он собрался?
А Емеля наш не растерялся.
Вновь слова от щуки прозвучали,
Ну и сани вихрем в лес помчали.
Да дорогой, вот ведь незадача,
Сколь народу подавил без клячи.
А в лесу по щучьему веленью
Всё случилось по его хотенью.
Сам топор на славу разгулялся,
На санях воз сам-собой связался;
Вырубил топор ещё дубинку.
Через город едет по старинке.
Там народ Емелюшку дождался
И над ним в отместку надругался.
Емельян увидел - дело плохо -
Да дубьём народ почал полохать.
И пошла дубинушка по спинам,
А Емеля смылся на перину.
Люди, кто как мог, поудирали,
А царю Прошение послали,
Чтоб унял невежу и задиру.
Царь послал к Емеле бригадира.
На Емельку офицер сердился,
Кулаком к ланитам приложился.
Не стерпел Емеля эту дерзость
И дубинкой наказал за резвость.
Офицер насилу жив остался
И до гроба драться зарекался.
Царь подумал и послал вельможу.
Тот заране подстелил рогожу:
У невесток выяснил всё рядом
И с заданьем справился как надо.
Накупил гостинцев, да поболе,
И к Емеле с ласкою во взоре:
- Слышь, поедем к батюшке-царёчку,
Там ты будешь в шёлковом платочке,
Сапоги подарят из сафьяна
И парчу для красного кафтана,
Да и шапку чуть ли не соболью...
Тут Емеля гордо дёрнул бровью -
Ладно, мол, ступай, и я прибуду.
Царь глядит в окно, дивится чуду.
Печь по граду самопёхом стелет,
А на печке возлежит Емеля.
На крыльцо царь выступил к Емеле:
- Что же ты творишь, на самом деле,
Ты пошто мне давишь стоко люду?! -
Тока слышишь жалобы повсюду.
А Емеля наш раздухарился,
Никому с печи не поклонился.
Тут окошко в тереме открылось,
И царевна на него воззрилась.
Враз Емеле стало не до смеха,
Надоела тут же вся потеха;
Он с красотки глаз своих не сводит
И на цель слугу свою наводит:
- Ты давай, по щучьему веленью,
Поспособствуй моему хотенью,
Чтобы дочка царская влюбилась
И сдалась бы мне сама на милость.
Ну а ты теперь до дому топай,
Мне палаты царские до попы.
Тут послушно печь поворотилась
И в избёнке вскоре водворилась.
У царя в хоромах веселуха -
Марьюшка ревмя ревёт белухой,
Наезжает танком на папаню:
- Выдай сей же час за Емельяню!
Затужил царь-батюшка, заохал:
Мол, не ждал от дочери подвоха,
Брачная политика накрылась,
Потому что дурища влюбилась.
Царь уважил марьино прошенье,
Но принял суровое решенье.
Двум влюблённым крепенько досталось,
Чтоб житуха мёдом не казалась.
Чтоб в рядах не сделалось изъяна,
Напоили вусмерть Емельяна,
Вместе с Марьей в бочку посадили,
В обруча - и сверху засмолили.
Спал Емеля сном богатырёвым,
Да проснулся вскорости от рёва.
Жениху царевна всё сказала,
Не смутив любимого нимало.
Он опять по щучьему веленью
Подшустрил по свойскому хотенью:
Ветры с моря бочку подхватили,
На песочек жёлтенький вкатили.
Тут царевна Избу попросила,
В дар дворец чудесный получила.
Всё там в лесопарке утопало,
Всё цвело, резвилось и скакало.
Жизнь настала лучше, чем у тяти,
Но девица всё узнала, кстати;
Быть богатой, ясно, что неплохо,
Да любимый парень-нескладёха.
Всё в Емеле будто понарошку:
Рот широкий, нос ваще картошкой,
И небрит, и весь-то извалялся,
Да ещё в носу поковырялся.
А мечталось о таком пригожем,
Чтоб его хотелось даже кожей,
Чтобы дамы с зависти топились,
А Делон с Ван Даммом удавились.
На Емелю Марья села плотно:
Мол, тебе не слишком-то хлопотно
Стать таким, чтобы дыханье спёрло,
Чтобы мне завидовали гёрлы.
Так и эдак всяко насягает.
Наш Емеля щуку напрягает.
Стал таким потом неотразимым,
Что косели даже херувимы.
В те порЫ и царь нарисовался.
Что, мол, за невежа тут прокрался,
Как посмел без спросу сесть на землю? -
Я такого в корне не приемлю!
Пригласил Емелюшка тестёчка,
Вышла к папе и красотка дочка.
Всё у них теперь по политесу,
По ранжиру, важности и весу.
Емельян царю внушает строго:
- Ты нас в бочку вмял замесь острога,
И теперь я вправе с Марьей вместе
Царство всё твоё пожечь из мести.
Царь на всё на это дивовался,
Извинялся, каялся, рыдался:
- Да женитесь, дети, как хотели,
И престол берите хоть в постелю!
Вот ведь как случается порою,
Кто сильней - слабейшим яму роет.
Жизнь свою накладывает визу:
Слабый наверху, а сильный - снизу.
_________