Из нартских легенд.
Возмужал Батрадз и доблестью такою отличался,
что на небе пребывал он, за селеньем не смотрел.
Часто нарты уходили в очень долгие походы,
по' два, по' три года дома не показывались. Дел
только-то: кто молод – вместе, старшие руководили.
Раз в поход надолго нартов, лучших, крепких, увели.
Немощные старцы в башнях оставались, да больные.
Год прошёл, никто из нартов не вернулся. Отошли
в прошлое все дни без страха. Тыхыфырт Мукара, враг их,
уаиг свирепый, вздумал дань ужасную собрать
в землях нартских, и велел он посланному человеку
об условии Мукара всех оповестить, сказать:
«Предки ваши предкам Тыха девушками дань платили.
Этой дани не взимал с вас много лет, сейчас решил
брать её, как раньше было. Не уплатите – я силой
уведу девиц селенья». Так словами он язвил
тех немногих, что остались. «Разве мы защита, люди?
Таковую дань заплатим – будут нарты укорять
нас, вернувшись из похода. Если дани не отправим,
он пойдёт сюда с войною. Как нам противостоять,
кто дорогу перекроет? Молодёжи нет могучей...»
«Ничего вам не придумать, – попенял Сырдон, – как быть,
у Шатаны бы узнали». Но судили да рядили,
и Мукара не дождался, сам пришёл дела вершить.
Девушек он лучших выбрал, жён из родовых владений,
и погнал их, как баранту, сквозь ковыль в сухой степи.
Видя, что творит Мукара, просит ястреба Шатана:
«В небо поднимись к Батрадзу, разбуди его: «Не спи!
Если ты стоишь, то больше не садись, сидишь – так сразу
вскакивай и мчись на помощь, от погибели спаси!»
Быстро весть мою доставишь – дам тебе на выбор птицу
в птичнике моём богатом, а не то – и не проси! –
род ваш ястребиный с корнем вырву». Взмыл свечою в небо
ястреб и достиг Батрадза, грянул тот на землю вниз
и увяз по ляжки в почве. Высвободившись, понёсся
в дом Шатаны: «Что случилось?» – «Всех красавиц из девиц,
с шеями, как у лебёдок, с косами чернее ночи,
молодых невесток наших – всех Мукара в плен угнал.
Не испытывали нарты нестерпимого позора!
На тебя надежда – чтобы ты победу одержал
над разбойным уаигом. Всю накопленную силу,
всю отдай освобожденью». Об одном спросил он мать,
сын Батрадз: «Злодей их гонит в сторону какую, нана?»
Слушая ответ, уж думал, как в бою Мукара взять.
«Поспеши на берег моря, к родственникам донбеттырам.
Маленького Чеха кликни, он всеведущ, от него
тайна ни одна не скрыта между небом и землею.
На жилище Тыхыфырта наведёт, мой лев». Того
было юноше довольно. Миг – на берег перебрался,
стоя над обрывом, крикнул: «Не чужой я вам, родной!..
И на помощь призываю маленького Чеха. Выйди!»
Донбеттыр проворен, сразу показался над водой,
хоть еще гремело эхо зова громкого Батрадза.
Вышел к нарту, удивился, озадаченно спросил:
«Ты ли крикнул: «Не чужой вам?» Кем приходишься, поведай,
никогда тебя не видел». – «Не о том заговорил.
Лучше расскажи скорее, где найти мне сына Тыха.
«Мужество в речах я слышу, узнаю' по ним: ты наш.
Укажу к нему дорогу, но трудна она». – «Посланцем
попрошу тебя поехать, передай ему: «Отдашь
всё, что нагло ты захапал. И дрожи, Мукара, в страхе,
если дом твой разыщу я – ты Батрадза не встречал.
Не надейся, что укроет от меня морская бездна.
Лучше выйди мне навстречу, я с войною на плечах!»
Легконогий Чех немедля к дому уаига прибыл.
Не боится Тыхыфырта: «Нарт идет к тебе с войной!
Это юноша безусый, каждый глаз его огромен,
с током их сравнить могу я, – грудою лежит зерно,
там быков двенадцать сильных парой в молотьбу впрягают.
Сказ его: «Мукара злобный, нарт Батрадз меня зовут!
Но не заставляй, чтоб дом твой обнаружил – хуже будет.
Не надейся: море спрячет, – я родня живущим тут
донбеттырам. И с войною на тебя иду – навстречу
выходи!» А дэв ответил маленькому Чеху так:
«Стыдно было бы скрываться от желающего битвы.
Пятница – день поединка нартский, пусть придёт бедняк
в пятницу на берег моря». Передал слова Мукара
донбеттыр Батрадзу. Что же тут возможно предпринять?
Поскорей в село вернулся, встал на нихасе и крикнул:
«Жизни б вы лишились, нарты! Право, лучше б увидать
рода нартского погибель, чем узнать, каким бесчестьем
вас покрыл осёл тот чёрный! В пятницу назначен бой.
Вы к сражению не годны, издали хоть посмотрите,
как с врагом я биться буду!» Покачали головой
старики: «Да кто такой он? Где сидел, откуда взялся?
Нашей вроде бы породы. Что нам отвечать ему?»
Так давно в селенье не был, что неузнанным остался.
«Обо м н е узнать хотите? В бой иду я потому,
что, как вы, я нарт. Покуда не достигнул полной силы,
не показывался дома. Нарт Хамыц – отец мой, мать –
Быценон из донбеттыров. На равнине Хиза биться
буду в пятницу с Мукара. Каждый сможет увидать
поединок, если хватит сил взобраться на вершину,
на' гору Уаза». Утром, в пятницу, Батрадз сказал
вороному другу: «Конь мой, чувствует Мукара силу,
вызов-то недаром принял. Призываю поддержать
бой Батрадза. Мы сражаться будем пешими, но рядом
нерасседланным пасись ты. Как увидишь: раскалюсь
в яростном бою, воскликну: «Конь, скачи сюда!» – с разбега
грудью так ударь могучей, что я с берега сорвусь,
упаду в средину моря». И на место схватки прибыл:
«Эй, не прячься, здесь я!» – вызвал. Выскочил Мукара вмиг
из глубин морских. Сразились двое сильных, побережье
застонало от ударов, лес испуганно поник.
По горам и по долинам смерчами они носились,
вековых деревьев корни отрывали от земли
и толстенными стволами, словно палками, хлестали
дюжие бойцы друг друга, но победой не могли
похвалиться. Раскалился до'красна Батрадз, воскликнул:
«Конь мой, жду я!» Наготове, вороной давай бежать,
и с такою силой грудью он хозяина ударил,
что в средину моря камнем тот упал. Остыла стать
силача в морских глубинах, вновь, на берег выйдя, вызвал
он Мукара, сына Тыха: «Ну, держись теперь, осёл
чёрный!» Крик подобен грому, яростью сражен Мукара.
Кадзи в море обитали, к ним от нарта тот ушёл.
Черные, как и Мукара, жили духи в бездне моря.
И жилище Тыхыфырта было рядом с их жильём.
Им сказал пришедший в ужас уаиг дурноголовый:
«Настигает грозный воин, если даже мы сольём
силы, то не одолеем. Победим его коварством».
И готовят кадзи встречу, заклинанье главный сплёл –
выкопали яму злые глубины такой, что вопля
с днища ямы не услышать. Чтоб ловушку не нашёл
враг, её скорей накрыли драгоценными коврами.
Сговорились кадзи: «Выйдем добровольно, будто в плен,
а другие в это время наготовят глыб, чурбанов,
чтобы доверху всю яму завалить». Привстав с колен
перед нартом, заявили: «Погляди, мы безоружны
и своей охотой сдались. На пути твоём ковры
разостлали, чтобы гостем прибыл ты в жилище наше».
Смело он идёт к поганым. Ров прокопанной норы
под коврами незаметен, сделал шаг – и провалился.
Тут возликовали кадзи: «Вот когда попал в беду!»
И, коварные, бросали в яму всё подряд: чурбаны,
камни, ракушки да палки, – и скользили, как по льду,
по коврам стволы деревьев, скал куски и мусор веток.
Но на дне глубокой ямы поднял меч над головой
нарт, и то, что вниз летело, острие меча крошило,
и у ног Батрадза куча вырастала. Так, живой,
невредимый, поднимался по обломкам к верху ямы.
Кадзи ярились всё пуще, что им под' руку пришлось,
побросали в яму, только облегчив дорогу нарту.
Выскочил булатногрудый: «Ах, дурное племя!» Злость
придала Батрадзу силы, – отыскав Мукара в башне,
он влетел в неё и смерти предал страшного врага.
Перебив и кадзи, вывел девушек, невесток нартских,
проводил домой, в селенье, сам ушёл за облака.