1.
Был траур августа такой же, как теперь,
Из густоты теней и купоросной сини,
Из жара на холмах и сырости в низине,
Из блеска бытия и полноты потерь.
Казалось в эти дни неподеленным время.
Всему, что было до, всему, что будет впредь,
Казалось, не дано по вековечной схеме,
Из времени родясь, во времени сгореть.
2.
Да, как резинкой, можно все стереть,
И в этом смысл всех Хиросим и Герник,
А там играй ли, не играй на нервах,
Рви горизонт в клочки - тут просто смерть.
Казнь по часам Ивана Ильича,
Или внезапно - тень на мостовую,
Иль ад огня - кошмар, не протестую,
Но только смерть - как ластиком с плеча!
3.
Не тот размах ребра, когда в тумане
Кровавой плоти рушатся стволы,
Когда и смерть есть результат касанья,
А не безликой тошнотворной мглы.
Не пена гладиаторских ристалищ,
Не запах пурпура и дамских лож в цвету...
Простая смерть - так просто, как представишь
Ее, себя, секунду, пустоту...
4.
Город пал, жестяной от света.
Нам известно, кто и зачем,
Из каких политических схем,
Сотворил это адское лето.
Все уж умерли. Кто их судил?
И зачем бы? Все были на месте.
Кто б ни сел там, дух воинской чести
И полезности все б победил.
5.
Но сгорев, как высохшие листья,
Этот город протянуть успел
К небесам расплавленные кисти
Через миг уже бесплотных тел.
Он добавил, в сущности, немного
К искаженным лицам и глазам
Прошлого. Такой уж шли дорогой
И идем. Что ж вдруг так жутко нам?
6.
Все сносило наше сознанье:
Горы трупов и казни детей,
И костры посреди площадей,
И живых под обломками зданий.
Лишь теперь нас немного мутит
От всеобщности уничтоженья.
Где ж та мера вины и крушенья,
За которой совсем протрезвит?
7.
На рассвете не представляешь
Смерти. Гуманен он.
Приказанного не поправишь,
Но гуманизм был учтен.
И вот чем свет соринкой, точкой
В бездонном оке небес
Возник самолетик. Все было точно:
Место.
Время.
Вес.
8.
Он и сейчас в живых. Стало быть, не навечно
Город был стерт огнем. Значит, возможно жить,
Даже пройдя сквозь ад. Это ль не человечно?
Так и мудрость велит - прошлого в дом не тащить.
В землю ушло оно. Тяжко спускаться к мертвым.
Что нам с тобой до их вечного небытия?
Страх, дорогой мой, страх во весь горизонт простертой
Гибели - только залог, что вспомним их ты да я.
9.
Ядовитые облака -
Невозможный ранее образ,
А теперь можно мерить дозу,
Радоваться - не смертельна пока.
С изотопами кислород
(В допустимых наукой пределах)
Все еще живит это тело -
Липкий сгусток, бессмертья оплот.
10.
Кулаком в небеса грозя,
Я ору:
"Так дальше нельзя!
Слишком жуткой судьбой пугаешь!
Слишком больно!"
А мне в ответ:
"Новизны особенной нет,
Лишь в масштабах. Ты зря страдаешь".
1981