(Разговор с мамой)
Когда лежу с закрытыми глазами
За часом час и не могу уснуть,
Они ко мне приходят в гости сами,
Те, кто уже закончил жизни путь.
О ком душа скорбеет неустанно
Уж столько лет и бесконечных зим,
Но, слава Богу, что жива ты, мама,
Давай с тобой о них поговорим.
Ты помнишь дом и баньку у колодца,
Конюшню, огородишко, амбар?
А во дворе сияет ярко солнце
И лошадь запрягает дед Назар.
Ты - молодая, я - совсем ребенок.
О, как нас ждали в гости старики!
Меня туда возила ты с пеленок
И все меня любили Южаки.
Уже я подрастала понемножку,
А дед меня все Веточкою звал.
И ел дед только деревянной ложкой,
Железных на дух он не признавал.
Кисель молочный сварит баба Маня,
А на пельмени мясо рубит дед
В корытце старом-старом, деревянном,
Таких уже давно в помине нет.
Из серой мучки тесто накатала,
Ведь шел тогда пятьдесят пятый год.
В те годы вряд ли сильно жировали,
Там баба Маня в памяти живет.
Томятся щи в горшочке на загнетке,
Пельмени закипают в чугунке,
А за столом я - маленькая Светка -
С огромной ложкой в левою руке.
От русской печки веет добротою,
У ней своя, особенная стать,
И, ох как жаль, что, мама, нам с тобою
Таких пельменей больше не едать!
Был дед и пахарь, и кузнец, и плотник,
С суровою, но доброю душой.
А на цепочке медный рукомойник
Был в доме вещью самой дорогой.
Всю жизнь прожили в тяготах, заботах,
В трудах крестьянских не щадя спины.
И надрывались до седьмого пота,
А дед прошел еще и две войны.
В альбом легло единственное фото,
Где молод, и красив, и статен дед,
Но, видно, помешало в жизни что-то,
От бабы Мани даже фото нет.
Но ничего нет сладостней, святее
Воспоминаний этих дорогих.
С тех пор меня всю жизнь их руки греют,
И, как иконы, светят лица их...
... В ночной тиши, чисты и непорочны,
Стоят перед глазами Южаки,
Где баба Маня машет вслед платочком
И дед Назар глядит из-под руки.
2000 г.