Я дую на парус, я полную грудь набираю,
Но лодка, как пёрышко птичье, во власти течений,
И парус, бессильно-тряпичный, всё так же свисает,
А я пассажиром вплываю на путь откровений.
Из мейнстрима истины, боли моей потаенной,
Ни влево, ни вправо – повязаны души пеньковой
Тяжёлой верёвкой. И чайки взирают надменно –
Смешон и беспомощен им рулевой бестолковый
В попытках отплыть навсегда... Слишком ласковы песни
На том берегу, где покой, как безвременье, вечен.
Гребу и веслом, и ладонью – мне так интересней,
Но встречного ветра порывы всё крепче и крепче.
Да к чёрту моё неумелое сопротивление!
Я выброшу вёсла и лягу на днище безвольно,
И в синь опрокинусь, и волю пущу по течению,
И вёсны ушедшие выступят высохшей солью.
В мой берег воткнусь, и ударюсь о скалы, и встану –
Совсем обнажённый, прекрасный, побитый и гордый,
В налипшем песке... Оглянусь... Так мучительно-странно
Осознавать, что дальнейшее – бесповоротно.
И вглубь устремлюсь, продираясь сквозь острые звёзды,
Сплетение лиан, чьи-то тонкие иглы... Как больно!
Но сладко мне видеть счастливые крупные слёзы
На бархатном лоне груди запоздалых магнолий...
06.08.2014.