Это было очень давно,
Ее звали Надя,она работала парикмахером,
А ее пальцы тонко пахли шафраном,
Наверное тогда,она была для меня странная,
И я увы,не понимал ее.
Ей все казалось,что она делает мне больно,
И наверное поэтому,когда одной рукой она меня стригла,
То другой трепетно гладила,
И тихо плакала,
К моему затылку прижимаясь,
Своей мокрой,горячей щекой,
И наверное нам было хорошо вместе,
У нее дома по ночам,
Когда ее мать уходила на смены,
Мы до утра смотрели кино,
Было даже не важно какое,
При этом,словно белки,
Мы грызли семечки,яблоки,или орехи,
И я подолгу лежал у нее на коленях,
Постриженной ею,своей головой.
Но как-то я надолго уехал из их маленького города,
Уехал не от нее,
А просто потому,что был тогда молодой,
И мне остро хотелось куда-то туда,
Где в тонкую линию сливается горизонт.
Да я уехал,
И свои волосы и затылок,
От ее пальцев шафрановых,
От ее смуглых коленей,
От ее теплых щек,
Увез далеко-далеко.
Как-то услышал потом,
Что ища "грустную любовь",
Надя вышла замуж за наркомана,
И родила от него девочку,
Но он сильно бил ее,
И поэтому Надя вышла в окно,
А дочку "шафрановой Нади",
Потом воспитывала бабушка.
Когда несколько лет спустя,
Я приехал в маленький город,
То я их случайно встретил,
По выходным они часто гуляли вместе,
Держась за руки и наслаждаясь весной,
Но внучка всегда спешила,
А у бабушки болели суставы,
И поспевать за внучкой,ей было нелегко.
К чему это я?
Ах да,теперь иногда Надя мне снится,
Счастливая,
В парикмахерском фартуке-переднике,
Чему-то улыбается и все завет меня с собой.