Нам не понять вечерние псалмы,
где пьют печаль слова из строчки,
ведь на футболке дивные холмы,
глаза все соберут в две точки.
И без углов уходит в плавность тень,
и гласные поют с восторгом вровень,
и даже безопасности ремень,
дугою выгнет в крайность брови.
Мы чтим рождественских Волхов,
но сблизив до предела расстоянье,
налюбим до стыдливости грехов,
для памяти в минуту покаянья.
Хоть жизнью с робостью дыши,
хотя судьбой по венам смело,
но рассуждает о бессмертии души
в природе временное тело.
Хватаем жизнь горячим ртом,
как грудь в руке, познав беспечность:
жизнь мало оставляет на потом,
тому, кто прячется за вечность.
И, чувствуя грядущие века,
ладонь сжимать до появленья сока,
ведь вечности подземная река,
в начале женского истока.
Ломаем жизнь, как солнца свет
стекла ломает гранью призма,
в глазах поплывших есть ответ,
что, выше пошлости, здорового цинизма.
Течет случайности вода,
ладонь сжимается беспечно,
и этот миг исчезнет навсегда,
чтоб повторятся снова вечно.