В темноте застревают крики,
Они тонут в ней, как и я.
На стенах не останутся блики,
Я больше не увижу себя.
Это крики не останутся эхом.
Не останутся они на стекле.
Они не станут (вдруг) смехом,
Они не растворятся в ночной тишине.
Они, как и я, станут тенью,
Далекой, непонятной порой.
Рухнет цепочка, и звенья
Рассыплются над моей головой.
Тишина ведь тоже бездушна,
Она режет так же, как тьма.
Перед ней я ведь безоружна,
Перед ней я сошла, ведь, с ума.
Тишину не разбить моим криком,
Ничем не разбить, черт возьми,
Я закутаюсь в теплый свитер,
Ненавижу удары судьбы.
Цепочка падает так же,
С треском, ничего не боясь.
Все это больно. Но разве
Она падает, к смерти стремясь?
Бывает и больно, и душно, а может
Иногда бывает даже смешно.
Я знаю, мне никто не поможет.
Но мне ведь не страшно, если (вдруг) что.
Если умирать, то гордо и тихо,
Не кричать и не молить ни о чем.
От своего голоса я быстро отвыкла.
Моя любовь стала мне палачом.