Нас всех манит Ниагара.
... И снова мчится по багряному асфальту памяти белый Кадиллак Карлы. Крики чаек и голос Карлы за кадром:
- Брамс был очень чутким супругом. В один из очередных приступов нехватки адреналина он повёз меня подлечиться на Ниагару...
Новая изобразительная волна воспоминаний Карлы:
Гудел о чем-то своем великий Ниагарский водопад, а Брамс и Карла мечтали, очевидно, о будущем семьи, сидя на качелях под днищем личного вертолёта. Он кружил, то над водопадом, то возле изумрудной лавины каскада, над влюблёнными сияла радуга, а лица их были влажны от воды и счастья...
***
А в следующий день, супруги опустились на самое дно ниагарского водоёма. Они были экипированы полосатыми аквалангами, а вокруг клокотала и пузырилась изумрудная вода.
В руках Брамс держал розовую морскую раковину и выпуская через неё воздух, казалось трубил о великой Любви...
К ним, изредка, подплывали русалки и настойчиво предлагали всевозможные сувениры, но Брамс купил лишь огромный букет белых лилий - Карла была счастлива! Одну за одной отпускала она хрупкие создания на волю и они белыми парашютиками устремлялись наверх, к солнцу: - «Любит, не любит»?.. – Кокетливо шептали ее губы, а в глазах сияла уверенность – конечно!
Счастье родственников охранял верный Людвиг, в костюме Нептуна и с пулеметом-трезубцем в руке. Он тяжелой поступью нарезал круги по дну чтобы там царила гармония чувств, тур-сервиза и безопасности.
***
Ужин, как известно, наступает даже на Ниагаре в краткий миг заката, а посему, на палубе прогулочного катера, Брамс и Карла устроились за столиком на двоих и вкушали форель и краски вечера. Совсем рядом шумел водопад, над столиком покачивался голубой зонт и уже спешил из камбуза гарсон с лёгким дессертом - коктейлем с гроздью рябины через край фужера и бутылкой французского шампанского. Супруги чокались и целовались, а с зонтика стекали на палубу розовые, в лучах заката, струйки воды...
Временный отлив воспоминаний и конец Чисбургера
Снова Кадиллак Карлы, тихо шурша колёсами и двенадцатью цилиндрами, выехал на пустынный пляж Лос Анжелеса...
Карла с наслаждением ела огромный Чисбургерг, любуясь закатом и воспоминания временно отступили перед продукцией Макдональда. .
Прилив реалий...
В детской спаленке виллы, Брамс традиционно рассказывал вечернюю сказку. В изумруде его глаза дымилась лёгкая усталость, колебалось пламя свечи и полыхала любовь к отпрыскам.
Цезарь, Соната-Симфония и Руссо лежали в разноцветных кроватках и завороженно слушали.
- Далеко, далеко в заснеженной стране, где живут лишь медведи и храбрые люди, гулял однажды по дремучему лесу мальчик...
Цезарь взволновался:
- Папа, надеюсь он был вооружён?
- В стране это не было принято, Цезарь.
Соната-Симфония удивилась:
- Как?! По крайней мере, он гулял с папой и догами?
- Нет, дочурка, мальчик проявил неосторожность и брёл по сугробам совершенно один.
Руссо расмеялся:
- Ду*ачок!
Брамс строго взглянул на сына, но задумался:
- Нехорошо, конечно, так говорить о других, Руссо, но в принципе ты прав – это было очень глупо с его стороны!
Он вынул из кабуры золотой пистолет и положил на столик с игрушками. Детишки сразу успокоились, а Брамс прилёг на расшитый золотыми овечками коврик и продолжил сказку:
- Итак, брел, мальчик брел, как вдруг, из-за огромного дерева вышел бородатый дядя в шапке со звездой на лбу...
Соната-Симфония обрадовалась:
- Дед Мороз!
- Если бы, доченька!..
Цезарь ущипнул Сонату:
- Грабитель, глупая!
- И ты не угадал, сынок.
- Так может, полицейский?
- Цезарь, в сказках не бывает легавых! Дядя попросил мальчика срочно выехать в тёплую
страну и привезти...
Руссо опять перебил папу:
- Денег?
Брамс почувствовал, что теряет самообладание:
- Так, дети, дальше вам расскажет мама, но завтра. Всем - спать!
Он рывком вскочил с коврика и задул свечу.
Соната-Симфония схватила его за рукав халата:
- Папочка, не забудь пистолетик...
Брамс нашел в темноте оружие и шепнул ей:
- Спасибо, дочурка, за это я поцелую тебя три раза!
Руссо взревновал:
- А меня пять!..
Цезарь возмутился:
- Ни сказки из-за вас, ни драки с ментами!
Брамс рассмеялся, нежно расцеловал малышей поровну, а семилетнему Цезарю незаметно показал кулак...