Бессильное небо осеннего дня,
Как бледное тело Христа,
Для взгляда уставшего – как западня,
Уют Ренессанса холста.
Сегодня, сейчас, в эти сети из строк,
В безоблачность желтых светил,
Затек, разлился голубой смутой строф
Под крышу лучистых стропил,
Под частый ковер фотографий-листов,
Глянцованных чистым лучом,
Закатом, пустившим у солнца всю кровь,
Что красно глядит басмачом.
Баллада, где золотом блеск у струны,
В последнем аккорде – сентябрь,
Гортанная песня в преддверьи зимы,
Деревьев тускнеющих рябь.
Под бдением ветра, под кистью лучей,
Рисующих вдоль, поперек,
Пред синей иконой горенье свечей
Деревьев, надежный силок
Для криков всех птиц, поджидающих ночь,
Для быстрых зигзагов ворон,
Иглой вышивающих этот клочок
Небес в черный креп похорон.
Бессонница ночью, безмолвие днем,
Густой ореол тишины,
Включивший в себя долгосрочный заем
Всяк год регулярной войны.
Кленовых ладоней столь пышный разброс
Как перьев павлина – каштан
Листы подымает над златом берез,
Как тень дорогих опахал.
Березы, как мед, как расплавленный воск,
Горит, полыхает, течет
Живая лавина из солнечных слез,
И каждая – наперечет.
Сегодня, сейчас нарисуй этот день
В багровых зарницах рябин,
Под звук плавно в пыль опадающих лир,
Пока небосвод не разбит.
Пока лист сухой смело входит в пике,
Мечтательно глядя в простор
На пригоршни памяти в грусти аллей,
На солнца беззвучный укор.
Но этот покой не дано мне постичь,
И сколько бы я ни искал,
Блик солнца, упавший на дома кирпич,
И вздох, и улыбка, и прах.
И сколько бы долго ни тлел в этом дне,
Лишь в сердце оставить, впустив:
Планирует путник другой в стороне,
Легко путь предтечи забыв.
Пусть сотни листов провожают глаза,
Пусть тысячи солнц впереди,
Такой день – один, ты не можешь не знать,
Что каждый шаг – неповторим.
1993