Здравствуйте, уважаемые участники и гости конкурса "Мастер и Маргарита"!
Перед вами - коллективная "поэма" по мотивам романа М.А. Булгакова Мастер и Маргарита.
На конкурс принято 22 стихотворения от 12 авторов.
Прошу вас ознакомиться с правилами голосования, которые одинаковы и для гостей, и для участников конкурса, с той лишь разницей, что КОНКУРСАНТУ НУЖНО ПРОГОЛОСОВАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО, иначе его работа с конкурса снимается:
Автор не может голосовать за своё стихотворение.
Рецензия – ваш ШОРТ-ЛИСТ, где вы должны выбрать 7 (СЕМЬ) конкурсных стихотворений, которые вам кажутся наиболее удачными. Бюллетень оформляется примерно так: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 (номера стихотворений в строчку, в порядке возрастания)
Призовой фонд конкурса - 2100 стихобаллов (с/б):
1 место - 800 с/б, 2 место - 700 с/б, 3 место - 600 с/б.
Если одну из ступеней пьедестала займут 2 и более авторов, баллы делятся.
Напоминаю о том, что никаких комментариев о стихах других авторов в бюллетенях голосования не даём. Правила площадки: http://www.stihi.ru/2011/11/05/7609
Добро пожаловать на голосование! Оно закончится во вторник, 19 августа в 18.00 по московскому времени.
С уважением,
ведущая конкурса Лана Степанова
(для коллажа использованы иллюстрации Николая Королёва)
МАСТЕР И МАРГАРИТА
коллективная поэма
.
1. «Странные сны»
.
В ночном депо трамвай листает сны –
Страница за страницей, как романы.
Железных «лат» объятия тесны,
Ведь сны трамвая ночью этой странны
И спящему герою не ясны…
Звенит стекло разбитое на рельсах,
Нарушен ход обыденного рейса –
Трамвай не верит собственным глазам.
Он вынужден «идти по головам» -
Такая ерунда на постном масле!
Рывок. Дворы московские погасли…
Он видит ошалевшую толпу
И слышит тормозов ужасный скрежет –
За турникетом скользкую тропу
Тяжелый стук колес на части режет.
…Ныряет в ночь, как будто в скорлупу,
Пытаясь от кошмаров откреститься –
Не улететь! Трамвай – увы! – не птица.
Но для кого-то рельсы – эшафот.
Мурлычет на подножке черный кот:
«Мессиррр…. Сегодня будем веселиться!»
И вздрагивает сонная столица...
.
.
2. «Берлиоз»
.
На стеклах пляшет солнца яркий свет:
Прощается светило с Берлиозом...
Как?.. Он – в порядке! Рядом с ним – поэт.
О рифмах речь идет (конечно, прозой…)
Но ожиданий гаденьких букет
Проник в печенки – с тем глумливым типом,
Что знойный воздух перед взором выткал…
Зеленым глазом блещет консультант:
Роман какой-то странный… Понтий… Кант…
Другим пронзает глазом – черным, мертвым,
Взывая к чертовщине – «верить в черта».
- Так как вы говорите? Бога нет?
И сатаны, конечно? Вот умора!
Передавайте Канту мой привет,
Ведь Аннушка уже… Да это скоро!..
Но не мои, а ваши мысли бред:
Безумец – кто не вешает запора
Туда, куда попасть мечтают воры:
Кто душу отдает в игрушки тьмы,
Надеясь на безбожные умы…
Паденье! Свет! Сигнал! – И вот с откоса
Как мячик, скачут планы Берлиоза…
.
.
3.«Интрига книги - элегантный вход»
.
Интрига книги - элегантный вход
Нечистой силы в русскую столицу:
Мессир – в аду законодатель мод
И с ним сопровождающие лица.
Средь них котяра- душка Бегемот,
Коровьев разбитной и Азазелло,
А украшала их красотка Гелла.
Вступили.. .Ну а что было потом?
Цирк, голова и сумасшедший дом.
Всё, что любезно мистикам, спиритам
Ну и, конечно, муза Маргарита .
В стране сменившей трон на страх и лень,
Где брат готов убить иль выдать брата,
Какой-то Мастер пишет про мигрень,
Которою страдает прокуратор.
ИгЕмона не оставляет тень,
Казнённого безвинно им пророка.
Но также время Мастера жестоко.
И в книге доказательств целый воз.
Хотя бы этот бедный Берлиоз…
Когда в гербе державы серп и молот,
То правит бал в стране, конечно, Воланд.
.
.
4. «Размышление Воланда»
.
Как интересно наблюдать народ.
Так много разных есть людей на свете.
Устраивает мерзости Фагот,
Они ликуют, словно малы дети.
Их может одурачить даже кот.
Давно я не встречался с москвичами,
Не наблюдал за ясными очами.
Я вижу в них какой-то блёклый цвет,
Но прежней живости уже, пожалуй, нет.
Как сильно изменились интересы,
Вокруг лишь проходимцы и повесы.
Видать пропала их былая честь.
Обидно мне их разговоры слушать.
Что мудрого в тех разговорах есть.
Куда девались их большие души,
Вокруг подобострастие и лесть.
Как стали москвичи на деньги падки,
Неистово набросились на тряпки.
Кто смог их до такого довести,
Да рядом с ним я ангел во плоти.
Но он ведь не один, и люди сами
Себя в болото топчут сапогами.
Наверно просто им не повезло,
На дьявола наводятся наветы.
Полотнище подняли как крыло
И строят новый мир добра и света,
Не различая где добро, где зло.
Себе создали нового кумира,
На голову, поставив четверть мира.
С таким добром, пожалуй, не нужны
Соблазны и проделки сатаны.
Могу я отдыхать под небесами,
С моей работой люди сладят сами.
.
.
5. «Дом Грибоедова»
.
В престижном Перелыгино не всем
Позволено творить, и лишь элите
Дана возможность отдохнуть от стен
И бремени томленья в Массолите.
Но всё не так уж грустно, между тем:
Грядёт сезон у рыбно-дачных секций,
И ресторанный запах пряных специй
Взрывает мозг у мастеров пера,
А дупеля, что съедены вчера
Под нежный плеск шипящего нарзана,
Сегодня непременно снова в планах...
Но, впрочем, "Грибоедов" - только фон,
А суть-то в том, что маслице разлито,
И Берлиоз несётся под вагон,
Как под удар чертовского копыта...
Двенадцать душ томятся у окон
И ждут начала некого собранья,
Но тщетны беллетристов ожиданья:
Их председатель больше не прийдёт -
Москва его сегодня погребёт,
Накрыв своим тяжёлым одеялом
В преддверии немыслимого бала!
И грянет бал, и кровь его гостей
Прогонит через фильтры ада свита,
И строй из тел "отбросов" всех мастей
Пройдёт, склонившись перед Маргаритой...
И луч её добра прольёт елей
На душу безутешной в горе Фриды,
И свет луны накроет пирамиды
В надежде, что сегодня обретёт
Последний свой приют смиренный Мастер
В обители последнего причастья...
.
.
6. «Размышление буфетчика»
.
Пожалуй, очень странен тот артист,
Но, несомненно – видный он мужчина.
Любого прочитает словно лист.
Да, тут не обошлось без чертовщины,
Хоть я и убежденный атеист.
Но неужели жить осталось мало,
Всего каких-то жалких три квартала.
А что потом – покой, или беда,
Об этом я не думал никогда.
Обидно не услышать церкви звона,
Когда в сберкассе четверть миллиона.
Понять мне это нужно самому,
Не думаем о том, пока мы живы.
Такое не желаю никому.
Работал я всегда не для наживы,
А для чего – и сам я не пойму.
Тюрьмы с сумой боялся словно рока,
Но обошлась со мной судьба жестоко.
Тюрьма с сумой пока что далеко,
Но все равно мне очень нелегко.
Страшнее не знаю для людей расплаты,
Чем знать наверняка кончины дату.
Пора бы жизни подвести итог,
Но нам об этом думать неохота.
Ведь я б наверно больше сделать мог.
Конечно, есть достойнее работа,
Чем фрукты не докладывать в пирог.
Людей кормить протухшей осетриной,
Но я виновен лишь наполовину.
Не я систему эту изобрел,
Пакет начальству нужно сунуть в стол.
А откажись и не твори такое,
Тебя отвергнут люди как изгоя.
И вот звучит кантатой звон монет,
Готова даже совесть на уступки.
А ты уже забыл про белый свет,
И ищешь оправдание поступкам.
Но оправдания, пожалуй, нет.
Предстать хочу я перед богом чистым,
Иль перед кем стоят там атеисты.
А если нет нужды держать ответ,
Возможно, потому и чести нет.
Оставили мы совесть в старом веке,
И только винтик видим в человеке.
.
.
7. «Сеанс Черной магии»
.
На представленье в "Варьете" – аншлаг!
Смешалось любопытство с нетерпеньем,
И вот, на сцену вышел черный маг,
Затихла публика в одно мгновенье.
Трость, полумаска, длиннополый фрак,
Невесть откуда взявшееся кресло,
У Римского с лица ухмылка слезла,
Когда на обезумевший народ
Летели сотни новеньких банкнот,
И незнакомец в такт своей надежде
Кивал: "Такие люди, как и прежде".
Конферансье представил: "Высший класс!
Иллюзиона техникой владея,
Артисты, право, удивили нас,
Разоблачение секрет развеет!"
И тут Фагот воскликнул: "Вот те раз!
На Жоржа глядя, словно на букашку,
"Любезный мой, пардон, ты дал промашку,
А попросту соврал, сказавши бред,
Среди купюр простых бумажек нет!
Любой червонец в пачке - настоящий!
Я поздравляю, господин совравший!"
"Мы продолжаем, дамы, господа!" -
Бенгальский с лучезарною улыбкой,
На авансцене снова. От стыда
Улыбка, правда, получилась хлипкой,
Далась конферансье не без труда.
Здесь и любой бы выглядел не краше,
Чем неповинный "господин соврамши",
Под гогот публики, усмешки, шум,
Чего тут только не придет на ум!
Фагот и маг, и черный кот-громила,
Не связаны ль они с нечистой силой?
Исполнил Кот невероятный трюк,
Которому не сыщешь объясненья,
Какая дьявольская ловкость рук!
О-о!… Головы от тела отделенье,
И кровь - фонтаном, в публике - испуг,
В партере дама завизжала дико,
"Не мучайте его!" – раздались крики,
"Мне доктора!" – хрипела голова,
И Воланд тихо произнес слова:
"Порой и милосердие стучится
В сердца их. Те же люди и столица".
"Наденьте голову!" – и замер зал,
Бенгальский цел, лишь хлопает глазами,
Фагот козлиным тенором вскричал:
"Эйн, цвей, - бесплатный магазин пред вами!
Таперича всех дам прошу на бал!"
Нарядных женщин шествовала масса,
Но после завершения сеанса,
Заплаканные жёны неглиже,
Давали показания уже,
А финдиректор Римский падал духом:
Пропали Лиходеев с Варенухой…
.
.
8. «Кот Бегемот»
.
Вы слышите?.. Таинственный фокстрот
И этот тихий шаг – почти что лисий!
Изящное движенье, поворот,
Чеширская улыбка (как в «Алисе») –
И вот он, - Киска, Душка, - Бегемот!
О нет, не расслабляйтесь! – Тише, мыши!
Ведь с браунингом он на крышу вышел.
Пиф-паф! – Пропали дамские сердца!
И Кот пропал – не сыщешь хитреца,
Остался только «профиль в лунном свете»*:
– Урежьте марш*, маэстро! Тут же дети!
"Стремянку"??.. Вызываю на дуэль*!
Заметьте, кошки – неприкосновенны*!
(Тем более коты!) Маэстро, трель!..
Мы (то есть Вы) – лишь гости в мире бренном…
Но позже! – Ждет меня мадмуазель!
…Да разве я налил бы водки даме?
Здесь – чистый спирт*! (Готовят в Амстердаме!)
Кругом, кругом завистники*! Сдаюсь!
Глоток бензина мне! Сейчас напьюсь!
А "пушку" завещаю Азазелло*
(Хочу, чтоб совесть рыжего заела!)
Но как Вы обращаетесь с котом?
И в травле я манеры сохраняю!
Под люстрой, как под солнечным зонтом,
Сижу себе и примус починяю*,
В то время, как один удар хвостом –
И превратитесь Вы в мою горелку…
Но веселей устроить перестрелку,
Начнем? Пуф-пуф, пиф-паф - со всех сторон!
А люстра – это мой аттракцион!
Всем головы сорву! – (Хоть это позже!) –
Разделите судьбу с Бенгальским Жоржем**!
.
.
9. «Размышление Пилата»
.
Порой непросто сделать первый шаг.
Вы смотрите на Понтия Пилата,
Как будто я оракул, или маг.
За каждый шаг наступит час расплаты,
А предо мной не друг мой и не враг.
Как поступить, когда ответ не ясен,
Кто более империи опасен?
Один украл суму и кошелек,
Другой – людской покой похитить смог.
Спросить с меня должны за эту пару,
А я один избрать обязан кару.
С вором понятно – грешен человек,
И консулы воруют осторожно.
И прекратить, как времени забег
Петлёй и плахой просто невозможно.
Что сделаешь, такой уж этот век.
Ну, этого казнить полезно, ладно,
Чтоб прочим людям не было повадно.
А со вторым, не помню уж как звать.
За что его я должен покарать?
За то, что в новый мир открыл он двери,
И верит в то, во что непросто верить.
Он силою огромной наделен,
Способной обеспечить созиданье.
Но на пути стоит центурион,
Суровые законы мирозданья
И мощный, неподкупный легион,
А также справедливый прокуратор.
Над этим всем, как глыба – император.
От этого, наверно, вечный Рим –
Священ, могуч, велик, непобедим.
И, как бы нас фортуна не косила,
Всегда основой жизни будет сила.
А вдруг он прав, неистовый еврей
Возможно, нам нужна другая вера.
И, может вера в доброту людей,
Откроет нам любви и счастья эру.
Но сможет ли постичь это плебей?
Патриций отказаться от разврата,
Талант не станет больше мерой злата.
И будет светоч нас вести вперед,
За ним пойдет очищенный народ,
И покорится новому дурману.
Я этому противиться не стану.
Но прогони беднягу от ворот,
Кто станет слушать пламенные речи.
Страданье, полный мук водоворот.
И, если ляжет крест ему на плечи,
Тогда в него поверит весь народ.
Да, он не бог, но лет пройдет немного
И чернь в него поверит, словно в бога.
Пусть ляжет мне на голову позор,
Но я решусь на смертный приговор.
Пускай Ершалаим надрывно плачет,
Не сможет он мессией стать иначе.
.
.
10. «Толстяк с багровой физией – Босой…»
.
Толстяк с багровой физией – Босой
В лечебницу Стравинского доставлен.
Он землю есть готов, что тот косой,
В пенсне, Коровьев, чёрта брат, - подстава.
Тревожен сон. Молитвой, как росой,
Пытается унять шальные страхи.
Звенит в ушах – за доллары на плаху…
Ершалаим на улицах Москвы.
Для сатаны раз плюнуть сжечь мосты.
Какие времена, такие нравы.
И есть ли среди нас один хоть здравый?
Мессир, Князь тьмы, приносит ли дух зла?
В жаре Москвы, в прохладе Патриарших,
Со свитой суд вершит. Молва несла-
Наказывает дьявол всех пропащих.
Красноречивость ярко проросла,
В ней отражаются сомненья быта.
Погибнет тот, кем честь совсем забыта,
И кто хулу возводит на Христа.
На ногу не хромает сатана…
Он кривит рот с усмешкой к чёрной мессе.
Глаза сверлят и манят в поднебесье.
.
.
11. Иван Бездомный
.
Взгляните – замечательный портрет
На первой полосе «Литературки»!
С него глядит прославленный поэт,
Культуры вождь! (А, может быть, «культурки»?)
Искусства пролетарского рассвет!
Сомнений нет у юного гиганта:
На Соловки за вздор он вышлет Канта,
(Придумал же – доказывать мираж!)
И этот подозрительный типаж,
Прямое вожделение психушки…
Схватить! (Во избежанье заварушки)
А дальше – сокрушительный удар
По крепкой корке двух прямых извилин:
Погоня, Кот, преследованья жар,
Открытье: мир рассудку непосилен!
Туман, свеча, иконка, слов угар,
Не вера, нет – опять карикатура,
«Культурка» там, где быть должна Культура,
В толстовке и кальсонах крестный ход!
Таращится испуганный народ
На то, как сходят «гении» с катушки,
Уверенно летя в гнездо психушки…
- Милиция! На поиск сатаны
Прошу направить пять мотоциклетов!
Конечно, срочно! А еще нужны
Пять пулеметов! С вами я поеду –
Тут заговор! И даже диск луны
Потворствует хитрюге-консультанту!
Он смотрит ядовито, как тарантул,
А рядом гадкий тип и черный Кот,
В них дьявольских интриг – невпроворот,
А я – поэт... Вернее, был поэтом…
Так срочно – пулемет с мотоциклетом!
.
12. «Размышление Мастера»
.
Ты хочешь славы, а в ответ позор.
Загрезилась брошюра, или книжка.
И, вроде написал не полный вздор.
Редактор обругает как мальчишку,
А критики подпишут приговор.
И вот спешит суровая расплата,
Холодная больничная палата.
Вокруг меня с утра и до утра,
Безумные медсестры, доктора.
Ведь окруженье их свело с ума,
И кажется, что жизнь завершена.
А кто меня до этого довел?
Не размышленье, не повествованье.
По чьей вине я сел писать за стол?
Действительно достоин порицанья
Тот, кто перо мое и руку вёл.
А вёл его, секрет я не открою –
Апломб и любование собою.
Уже к медалям привыкала грудь,
А критиков винить неверный путь.
Они итак достойны состраданья –
Бездарные никчемные созданья.
Им по плечу лишь очернять других.
Не быть им никогда под небесами.
Так просто опорочить чей-то стих,
Имели бы талант – писали б сами,
Слова и время тратить жаль на них.
А Мастеру раскиснуть не пристало,
Залазить от проблем под одеяло.
Пером как шпагой я пойду на бой,
Нельзя мне отступать перед судьбой.
Сумею я подняться над собою,
Писатель должен брать пример с героя.
.
.
13. «Она была безумно хороша»
.
Она была безумно хороша!
А он не мог не следовать за нею,
И шёл, боясь спугнуть, едва дыша,
Не зная, как окликнуть, и не смея
Промолвить слово... Красота и шарм,
И одиночества бездонный омут
Заставил биться сердце, словно молот!
В руках желтеют веточки мимоз...
Как жаль, что не букет из белых роз!
Вдруг низким голосом легко и просто
Его обескуражила вопросом:
- А нравятся ли вам мои цветы?
- Уж, если откровенно -нет! Простите.
Мимоза, хрупкий символ чистоты,
Летит в канаву... Господи! Спаситель!
Ведь сожжены теперь уж все мосты!
Любви вкушают сладкую отраву,
Забыв про мир вокруг, про честь и славу,
Друг друга знают будто сотни лет,
И ничего для них дороже нет
Рождения великого начала
И музыки, что в душах зазвучала
.
.
14. «Волшебный крем»
.
Ах, женщины, лишь дай Вам в руки крем,
И скляночка в руках, о искушенье...
Марго ликует, страх пропал совсем,
Вдруг чувствует теряет вес,мгновенье..
И ноги оторвались ,нет проблем,
Ликует и от радости хохочет,
А тело светится ,забавно очень
Вот топчет в ярости она портрет,
Всю ненависть вложила , был и нет.
Нырнула,швабру прихватив,блаженство!
В окно - увы ,нет где тут совершенство?
Ведь "ведьма"в каждой женщине живёт,
И в их числе Марго - не исключенье.
Коль есть возможность зло излить на свет,
Чего б не покуражиться? - Решенье.
Соседям мстить на гадости в ответ,...
...Им стал весь белый свет не мил -похоже,
Да действует волшебный крем...до дрожи
Марго тут распоя'салась ,смеясь,
Но наконец за ум она взялась...
Глумилась от души без сожаленья,
Глаза просили у неё прощенья...
Над городом ночным ,лишь в неглиже!
Лететь верхом на швабре ,вот потеха,
Пора Марго лететь на бал уже...
Хотелось ей добиться там успеха,
Не мешкая ,ведь Мастер ей нужней!
Решив что в этом деле неумеха,
Вверяет себя Воланду ,без спеха...
Готова во все тяжкие она,
Когда любовь влечет и не до сна...
Душа сама несется ,как в Геену,
"А рукописи не горят!" - нетленны...
.
.
15. «Размышление Маргариты»
.
Не думаю, что кто-то жить бы смог,
Когда с тобою рядом нету милых.
В груди почти не тлеет огонёк.
Кто не любил, тот и понять не в силах,
Тому такое даже невдомек.
А кто любил, как я его любила,
Тот знает, что любовь большая сила.
Прикроет веки нежная мечта
И обожгут горячие уста.
Я чувствую на теле эти руки,
Боюсь, что мне не пережить разлуки.
Разлуку тяжело перенести,
Ненастье нас преследует и грозы.
Всегда стоят помехи на пути,
Где есть глаза – должны пролиться слезы.
Не могут боги счастье нам простить.
Судьба накроет как крылом напастьем,
Как только заискрятся очи счастьем.
Но чувства не отменит даже бог,
Бессилен перед сердцем черный рок.
И встреча будет милым как награда,
Любовь сметет все козни и преграды.
.
.
16. «Фрида»
.
И рухнул бал на колоннадный зал!
А из каминного худого чрева
Валился прах, меняясь на глазах
У новоиспеченной Королевы.
"Я в восхищении" - сверкал алмаз.
И лишь одно лицо - в глазах обида -
Так въелось в душу ей:"Я Фрида, Фрида!"
Кто знает боль потерь и видел страх,
Поймет раскаянье в былых грехах.
Гремел оркестр. Вино искрилось пеной.
И очень ныло правое колено...
- Еще чуть-чуть, Марго. - шипел Фагот.
"Еще глоток", "Не бойтесь, Королева"
Внезапно замолчал шальной фокстрот, -
Пропел петух и смрадным дымом склепа
Исчез разгула дикий хоровод.
И лишь одно лицо глухой обидой
Сверлило в голове: "Я Фрида! Фрида!"
...И прахом снова стал вчерашний прах,
И сморщилось пространство на глазах.
Лишь полная луна, струясь в эфире,
напоминала о прошедшем пире...
- Ну что ж, пора. Благодарю, мессир...
- Останьтесь, донна и допейте чаю.
- Так, стало быть, могу я попросить?
И сердце Маргариты застучало -
Как дальше ей свой тяжкий крест нести?
Тупой волною жгла в душе обида,
но c языка слетело:"Фрида, Фрида!"-
Влетела нервно в дверь: по пальцам - ток:
"Ты больше не увидишь свой платок, -
Ты прощена!" - и сердце рвется настежь
и плавится душа:"Ну где ты, Мастер?"
.
.
17. «Прощение и вечный приют»
.
Под звёздами, как будто ураган,
Промчалась дьявольская кавалькада!
Леса и реки закрывал туман,
Густела ночь, она летела рядом,
Сдирая маски, обнажив обман.
Исчезли вмиг все чёрные провалы.
Луна площадку ярко заливала,
Собаку, кресло и Пилата в нём
Зеленоватым призрачным огнём.
Глаза в луну уставились незряче,
Бродили пальцы по спине собачьей.
Опять бессонница и полная луна!
Нисан, четырнадцатое - тревожит,
Ему в такое время не до сна:
С Га-Ноцри та беседа память гложет,
Никак не успокоится она!
- Мессир! Двенадцать тысяч лун! Не много?!
Откройте же к прощению дорогу!
Он столько лун мечтает об одном:
Гулять с Га-Ноцри вместе с верным псом.
Дорога лунная открылась вдруг обоим,
Они помчались... Только плащ с подбоем
Кроваво-красным бился налету...
"Он ждёт тебя! Свободен ты, свободен!"
Ночь отступила. Тьму и пустоту
Стирает утро, сумрак на исходе.
Роман закончен. Подвели черту.
С босой возлюбленной подходит Мастер
К великому незыблемому счастью.
Свободен! Впереди твой вечный дом,
С улыбкой засыпать ты будешь в нём!
А сердце Маргариты не остынет,
Великой Ведьмы и Святой Богини!
.
.
18. «Размышление поэта»
.
Кто мне ответит на простой вопрос?
Как можно верить в то, чего не видно?
Порой, не видя белизны берёз,
Мы отрицаем то, что очевидно,
Живя во власти вымысла и грёз.
А то, что мы считаем невозможным,
Мы априори почитаем ложным.
Ну, кто поверит, что огромный кот
Кондуктору монету подаёт.
Скажи такое другу за обедом,
Сочтёт его приятель пьяным бредом.
А может я, с ума сошёл уже?
Но кто решает, что такое норма?
Гуляю по столице в неглиже,
А может у меня такая форма,
Или поэт сегодня в кураже.
Смешно о вкусах спорить и фасонах,
Но что же неприличного в кальсонах.
Нас держит этикет от - сих до - сих,
Но ведь поэт всегда немного псих.
Вы можете в уме прикинуть сами,
Какой нормальный говорит стихами?
Но был ведь тот огромный жирный кот,
Все было перед ясными очами.
Меня от страха все ещё трясёт.
Такое будет приходить ночами,
И будет бить меня холодный пот.
Но всё равно, хоть это неприятно,
Становится доступно и понятно.
Ведь там не обошлось без сатаны,
Все остальные мысли не важны.
А я сижу в заношенном халате
И думаю о Понтии Пилате.
А по Москве гуляет сатана,
И я остановить его не в силах.
Милиция ловить его должна,
Кого ещё сведёт злодей в могилу
И будет в этом и моя вина.
Мы все должны на зло искать управу.
Нельзя быть в стороне, идет бой правый.
Столкнуться с силой должен лиходей,
Ведь фронт проходит по сердцам людей.
Поэт всегда протест, мятеж, крамола.
Он должен жечь сердца людей глаголом.
Мы подлость, трусость видели не раз.
На свете у добра врагов немало.
Порою жадность, зависть мучит нас
И отступать пред ними не пристало.
Тем более в такой тяжелый час.
И отказаться от борьбы неверно,
Обязаны стихами бить мы скверну.
Должны весь мир поставить на ребро,
Ведь без борьбы не победит добро.
Подняться на борьбу должны поэты,
Чтоб вылечить безумную планету.
.
.
19. «Размышления. Dum spiro, spero»
.
На миг монета встала на ребро:
Как упадёт она - на аверс, реверс?
Предрешено? А, может, повезло?
У неизвестности своя есть прелесть -
Наш мир, как мозаичное стекло.
За столько лет не изменились люди,
Так, очевидно, было, есть и будет...
А Воланд - меч карающий кому?
Неужто сеет только хаос, тьму?
По всей Земле, куда он взгляд не кинет,
Обман, нажива царствуют и ныне.
Невежество, неверие, порок,
Всепоглощающая жажда власти
Без меры расплодились! Видит Бог!
Сжирают люд страшней любой напасти.
Мессир со свитой дал Москве урок!
Бесплатный сыр - он только в мышеловке:
Бумагой стали десятирублёвки.
Старьё сменили - вроде с барышом!-
Из "Варьете" выходят нагишом.
На Берлиоза мчит трамвай огромный,
В психушке "очищается" Бездомный...
Случайность или всё же где-то там
Для каждой доли есть распорядитель?
И он ведёт нас по земным путям.
Как отыскать к судьбе путеводитель,
Чтобы когда-нибудь по небесам
Пройтись спокойно, радостно и тихо,
Чтоб на Земле не поминали лихом.
Сомнения, вопросы - их не счесть!
Я просто очень верю: Разум есть,
И живы души в нас, и сердце бьётся,
Не гаснет свет НАДЕЖДЫ, как и Солнце!
.
.
20. «Такая вот история…»
.
Да, не сносить кому-то головы.
Ты не суди, не станешь Берлиозом
И на безумных улицах Москвы
Найдёшь не смерть, а лишь стихи и прозу,
Ещё мимозу- цвет разлук, увы.
Когда «позор» твой будет несмываем,
«И в парк уйдут последние трамваи» (с),
Когда найдёт поэт Бездомный крест,
Га-Ноцри глас послышится с небес.
И станет у Понтийского Пилата
Душа, как будто бабочка, крылата.
История какая-то не та:
Страшна, грустна, нелепа и жестока.
Но без Христа любая жизнь пуста!
В ней Аннушка бредёт по воле рока
(Тяжёлого) с бидоном, без креста.
Волшебный крем, летающая щётка…
Я б в молодость ныряла по нечётным
И в Варьете плясала бы канкан,
Чтоб третий Римский был любовью пьян.
Ну, а по чётным – примус починяла,
В кастрюльке суп помешивая вяло.
Пусть спирт, но чистый. Правит сатана
Свой бал, где голых жмуриков навалом.
Но исхудала полная Луна,
Что Маргарите ноги целовала.
У стоп Христа Матфей и тишина.
И лунный серп не косит наши души,
И замела зима следы «наружки».
В дурдоме так печальны вечера,
Как и везде в России, но пора
Уже пришла свежайшей осетрины.
И Азазелло нам зажёг витрины.
Москва, Москва! Люблю тебя, как… дочь,
Как русская (с), но сердцем понимаю,
Что могут в чёрный пепел истолочь
Огромную любовь к родному краю
Все те, которым покорить невмочь
Мой город, что пустым слезам не верит.
Москва в слезах прекрасна, словно пери.
И Третий Рим на зависть всем стоит,
Великий Мастер шлёт ему флюид,
А свита Воланда в тумане исчезает
Средь метрополитеновских мозаик.
.
.
21. Роман Мастера
.
Пред вами – удивительный роман,
Творенье «сердце жгущего глагола»,
Святого откровения экран!
Главу его озвучивает… Воланд!
Апостолом он стал?.. Держи карман!
Но эти строки Воланду по вкусу,
Он – ревностный и пламенный продюсер!
Неужто с Богом подружился бес?
Иль это хитроумия замес
И хочет дьявол предоставить миру
Творение, угодное Мессиру?
Талантливо написано – о да!
Картины достоверны! Прямо в душу
Они текут, как ток по проводам,
Выходят – как рептилии на сушу,
Чтоб покорить и жить на ней всегда.
Какой же образ дьяволу угоден?
Га Ноцри жалок… В одиночку ходит.
Сжимается, заискивает… Бьют –
Не признает того, что бьющий – лют.
Безвольный раб, нечистому – приятель .
А где же Сын Отца, земли Создатель?
Да, Ноцри тих.. Он вовсе не злодей,
Которого высмеивал Бездомный!
Горой стоит за «добреньких людей»,
Беззлобный, прозорливый, умный, скромный,
Но в нем ли свет евангельских идей?
«Непротивленье»... (злу!) О, это слово
Мы слышали давно – от Льва Толстого…
Желает насладиться сатана
Подменою Спасителя – сполна!
И – Нового Завета сладким хрустом,
От встречи – с Йешуа!.. Не с Иисусом…
.
.
22. «История рассудит нас»
.
У всех бывают дни, когда темно.
И, кажется, что ничего не верно.
Предательство вы не простите, но
и вор способен, в сущности, на жертвы.
У тех, кому по жизни суждено
быть на вершине, кто сильнее духом —
почёт и власть, а из подвалов, кухонь
следят творцы глазами злой судьбы.
Предложат им самим пойти в суды
и всё забыть, о чём шептало имя,
откуда дует тьма Ершалаима.
Вопрос поставлен. Вздор!? — ну, как сказать.
Ценней ли тот, кто критикой разбитый
блуждает по земле, тревожась за
последнее развитие событий?
Но в этот вечер нет пути назад.
Упавшая звезда, разбившись, тлеет.
Любой внутри становится светлее,
хотя смирением грехи не смыл.
Философ и поэт озвучит смысл.
История рассудит нас, похоже,
что всё пройдёт, пройдёт и это тоже*
Примечание:
(*В этом стихотворении имеются зашифрованные цитаты:
У всех бывают дНИ, КОГДА темно.
И, кажется, что НИЧЕГО не верно.
Предательство вы НЕ ПРОСтИТЕ, но
И Вор спОСОБЕН, в сущНОСТИ, на жертвы.
У ТЕХ, кому по жизни суждено
быть на вершине, КТО СИЛЬНЕЕ духом —
почёт и ВлАСть, а из подвалов, кухонь
Следят творцы глазаАМИ злой судьбы.
ПРЕДЛОЖАТ Им САМИм пойти в суды
и ВСЁ забыть, о чём шептало имя,
ОТкуДА ДУеТ тьма Ершалаима.
Вопрос поставлен. ВЗДОР!? — ну, как сказать.
Ценней ли тот, кто критикой разбитый
блуждает по земЛЕ, Тревожась за
последнее развитие событий?
Но в этот веЧЕР нЕт пути наЗад.
Упавшая звезда, разбившись тлеет.
Любой внуТРИ СТАновится светлее,
хотя смирением грехи не смыл.
Философ и поЭТ Озвучит смысл.
История рассудит нас, похоже,
что всё пройдёт, ПРОЙДЁТ и это тоже.)