И пробуждаюсь так же
когда-нибудь однажды,
когда душа узнала,
что любит, что больна….
О, заводи ладоней,
где бесконечно тонем
в утопии бездонной,
ни слова не сказать….
Какая обречённость
в разорванном пространстве!
Как «про себя» читают,
так любят «про себя,
прилюдно отвергая
предмет мечты абстрактной,
талантом зарывая
в подушках чистый плач….
О, сколько слёз жемчужных
на нитке благодарной!
О, сколько недоступных
лиц плачущих по мне….
Недаром сердце стало
«сердечком для булавок»
за годы-расстоянья
в тревожной тишине….
«Невидимые миру…
невиннейшие слёзы»….
Нахохлившийся Гоголь
ещё не всем знаком.
Историк и католик
в России не был понят
как человек от воли,
режимным став столпом….
Как жизненное пламя
вложить в надгробный камень,
а памятник и память
нам примирить в душе?
Сопровождаясь в прошлом
грядущим невозможным,
быть раковине мощным
прибоем вдалеке!
Грудных рыданий зуммер
подавлен и задушен,
пусть кружевцем воздушным
вновь выдохнет «люблю»
зимой московской Пушкин,
уже став петербуржцем,
насытив вдохновенно
сияющую мглу….
И грусти, как просвета
в день световой не ведать
без тех же бесконечных
таинственных пространств….
Без страха и надежды
не западая в бездну,
не жалуя запретов,
соблазны проходя….
И как бы ни мельчали,
в нас широта молчанья,
и как ни погибали,
но в вечности живём
божественной печалью,
господствующей далью,
непостижимой тайны
надмирной высотой!
______________
Когда ветвятся руки,
«влюблённые ладони»
в дожде лучей, что листья
никак не отвести….
Куда уйти от взгляда,
как на свечу подуло,
запрядавшим сердечком
что можно объяснить?!
Лицепыланья фокус
от зарев грандиозных
закатов и восходов
чем можно погасить?
______________
О, жест дикорастущий
«тысяче-крыло-устый»,
как вздох в груди замкнулся,
как птицу подвели
во всём размахе крылья, –
в провале узнаванья
сквозь шум в ушах: не слышно,
но всё же говори!
Вот, где твои истоки,
итог воспоминаний:
уста тысячелетий
прошелестят в душе….
Впервые обживаем
влюблённую планету,
и нас всего лишь двое,
точнее, ты во мне!