Жила собою яркая блондинка,
Помады ела в день сто килограмм,
Была красива, как картинка,
Но не любила умных эпиграмм.
И ею восхищались часто:
Дарили ей конфеты и букеты,
Она их принимала лишь напрасно,
И сохраняла милые предметы.
…Года прошли. Она сидит,
Лицо руками подпирая,
Своей знакомой старой льстит,
То вдруг задумается. «Рая!»
От мыслей голос оторвет,
Добротная хозяйка Мая
Еще добавки принесет.
Пылятся в шифоньере мягкие игрушки,
И пахнут аппетитно плюшки на столе,
И Мая пряник даст Ванюшке,
Внучку любимому ; в золе,
Косынку снимет, отряхнется,
Хоть не одна морщинка на руках,
Так мило и спокойно улыбнется,
Присядет тихо: «Где твой падишах?»
Не растерялась Рая, улыбнулась,
Рассеяно глядя в лицо подруги,
Как будто только что проснулась.
Нет, у нее совсем другие руки!
Мозоли нету, нет морщинок
И отпечатка тяжкого труда.
Блестят носки ее ботинок,
Но счастья ей чужда среда.
Ей нет прощенья! Не ценила,
Не думала совсем, не берегла,
И- скверно!- принца пропустила,
И внуков нет…Совсем одна.
«Я не смогла, подруга…-прошептала сухо,
Глядя в глаза счастливой пенсионерке-
Теперь мне в жизни будет туго».
Подвинув вишню на тарелке,
Красиво вытирая губы:
«Люби сейчас. Цени, что есть.
Прошла огонь и медны трубы,
Любви не отдала я честь. И месть.
Прости, мне пирога не съесть.»