Старые, как шрамы рамы,
кучи битого стекла –
вот, что память припасла.
Ненавижу хруст осколков,
хруст суставов, не могу –
всё скребётся по челу
хвойной веткой та же чёлка:
ну, и зрение и слух!
Нервы, нервочки, нейроны
драют чище полотёров,
трутся, что по ветровому
лобовому, словно в дождь
ходят «дворниками» брови, –
дрожь ничем не превозмочь.
Передёрнет до мурашек.
Самым нежным наждаком
первых классов промокашек
промокнётся с ветерком
тротуар в кленовых кляксах.
Талии осиной мало
для сыпучего песка
из часов, не жаль себя
без безжалостного жала
ложной правды бытия!
______________
Трах! И рама без стекла…
соблазняющие цены,
в первых ворах сторожа
политической системы….
Окна брошенного дома –
ран зияющих стена:
ничего уже святого –
разворована страна!
Что же эти копиисты,
родниковый чуя вздох? –
стилизуют воры чище
под азартный холодок.
На земле ничейной честность
так легка и непричастна:
общей собственности щедрость
воровства стократ опасней!
______________
Эй, сенсация, сенсация!
Головою вниз вися,
чисто знаком восклицательным
наливается слеза!
Поищи эквилибриста,
чтоб дрожал так серебристо….
Но упрямая, как стоик
силовую держит стойку
замечательно слеза!