Лето богатое – сад нагулял жирок:
ягодный, яблочный, тыквенный – не зевай.
Люди приходят сюда надышаться впрок:
пыль не мука, а дорога – не каравай.
В щели забора глядят лебеда да сныть –
ловят, как нищенки, солнечные гроши.
В нашем саду только бабочкам вечно жить –
тот, кто душа, не имеет своей души.
Всем остальным – надкусить наливной ранет,
сахарной выпить воды – и пчелой на труд.
Зверь мой желанный, какого на свете нет,
Ты покажись мне, покуда ещё я тут.
Капают звёзды на землю сквозь решето,
будто бы обещают кого-то мне.
Гладить тебя понарошку – совсем не то,
что наяву прикоснуться к твоей спине.
В поле ржаном колосится трава костерь.
Думали – мёд, а открыли бочонок – падь…
Мне разрешили поверить в тебя, мой зверь.
Это – уверили – то же, что обладать.
Ты приходи – на движение и на звук,
на замирание под костяной дугой…
Мне не кормить тебя лакомствами из рук,
ибо приставлен кормилец к тебе другой.
Тёплое небо нарезано на ломти:
чёрный просоленный, сливочный голубой…
Я не могу, не увидев тебя, уйти.
Мне не позволят остаться, мой зверь, с тобой.
Близятся сумерки, надо бы знать и честь –
Там, за калиткой, куриная слепота...
Лишь бы расслышать за шорохами: я есть.
Только бы взять – и дотронуться.
Навсегда.