1
Ты сюда с северов на юга
чтоб спастись от бомбёжек бежала,
что ни спросишь -ответишь -"ага"
и укроешься в дыме мангала.
От якутских алмазов сюда,
чтоб гранить бриллианты прибоя,
на гора в этот пляжный Судак,
из шахтёрского вышла забоя.
Ты на солнце лежишь, словно труп,
загорелая дева-шахтёрка,
кремом спину тебе я натру,
по утру, чтоб какой бы не спёр, как
добро из домов мародёр,
как сапёр тебя буду касаться,
так написано мне на роду,
а чего мне ещё опасаться?
Я в тебя словно в НАТО войду
на беду дуракам оккупантам,
завоюю грудей ли гряду,
аннексирую ль этот купальник?
Мы в повязках набедренных лишь,
бросив всё, убежали на море,
эта вязкая гладь, эта тишь,
наше счастье. А может быть горе?
Там , где золото моют в горах,
не растут ни айва, ни инжир,
с шашлыков перейду на горох,
до последнего всё растранжирив.
На горе догорает закат,
как рубин из твоей диадемы,
то ль курортник я , то ли зэка?
Кто мы всё-таки? Что мы? И где мы?
2
Яичница на сале, соло солнца,
руины замка на крутой скале,
я голоднее тощего испанца,
хотя пока ещё и не скелет.
Ну что за Дон-Кишот без Дульцинеи,
без заворота стонущих кишок,
ведь окорока и колбас ценнее
в три слоя зарифмованный стишок.
Чайку пошвыркать, похрустеть ли шкварками,
за шкворнями с тобою запершись,
чтобы ночами звездными и жаркими,
упаковать в мгновенье эту жись.
С её комедиями и волос кометами,
парящими по ветру над волнами,
что проступают древними камеями
и тянут время думными волами.
3
Я б медь твоих волос перековал на
стрелы Купидона быстрокрылого
чтоб он стрелял во встречных всех повально
и чтобы пляж дождём тех стрел накрыло.
Вот так и завоёвано тобой всё
и оказалось бы- и близь и даль
на то и Дульцинея из Тобоссо,
чтоб совершали подвиги идальго.
Пока ещё ларёк торгует пивом,
и пенится у ног волна , как в кружке,
воспользовавшись Дон-Кишота правом,
я запишу тебя в свои подружки.
Пускай и Россинант, и Санчо -Панса
ржут и хохочут над моей поэмой,
но не воспользуюсь я всё же шансом,
чтоб первым от тебя сбежать паромом.
09:09:44
4.
Отныне заполнено в мире тобой всё,
с веснушками носиком солнцем обласканным.
И пусть из Тобольска ты, а не из Тобоссо,
но факт этот всё ж придаю я огласке.
Пускай из Тюмени, но, знай тем не менее,
что темень в Тюмени такая ж испанская,
как и в Феодосии...Мани не манят,
когда лишь Луна в поднебесье запаскою.
Её из багажника вынуть, чтоб тут же
она завращалась осями поскрипывая,
на звёздах как будто на гайках всё туже
держась, чтоб напеть мне печальный постскриптум.
Пора мне паромом -тебе самолётом,
нам море и горы кивают прощально,
нам машет ладошкой вослед само лето,
турбина включаясь свистит как праща,но
солнце летит, словно камень Давида
обратно, чтоб снова над пляжем зависнуть,
и ты улыбаешься всё же для вида,
улыбкою падавшей в норку Алисы.