Я стою у окна. Я любуюсь ушедшим пейзажем.
В белом цвете нет черт, всё стирается видное, скажем
белизна зимних улиц укрыла дороги, машины
и в домах греет музыка, сборы людей, капучино,
тёплый ужин и ванна, постели с утра не остыли...
Мы стараемся жить, но зимой замерзают причины
выходить за порог, надевая шарфы, шапки, шубы.
Застревают машины, сияют билборды, жмут нужды,
убегает трамвай, охладевший за зимнюю долю.
Так уходит эпоха, но мир не изменен и роли
не меняют свобод, но нет в зеркале той же улыбки -
отраженье проносит сквозь время не нас,
но все наши ошибки.
И шагнув за порог, носом тянешь заросший сном город -
жжёт мороз до кости, прочь из дома прогонит нас голод.
В портмоне будут спутаны марки, рубли, фунты, лиры,
Беспардонность вещей - их цена и культ денег по миру,
только смесь этих средств облачает и власть и порядок,
дым свободы в деньгах и растерянность - это ли надо?
Сколько раз не вдохни будет сердце скакать на разбеге,
и утонет ножом воздух в смятой и взбитой трахее.
Это просто - молчанье становится шатко и гибко,
давят стены домов, истирая со статуй улыбку,
рассекают ракеты, удушье во взгляде и крики.
Я вдохнул этот дым и шагаю меж улиц. Безликий.
Нету сил закричать - воздух мерно скребётся по лёгким,
изгибаются звуки и смысл становится ломким.
Окна смятых домов ночью красятся в жёлтое цветом,
как слепое пятно, как огарок и память, что летом
снова будет тепло, будут мысли о большем и дальнем.
Но не встретится нам - мы химически стали прохладней.
И прожив без зимы, находя что-то лучшее в мире,
видишь сумму вещей, что мы раньше отдельно хранили.