Сосет под ложечкой дневная канитель,
И, остывая, тянется за полночь.
Измята беспокойствием постель,
И стол с компом навязчив сволочь.
И мается, подрагивая, лунный свет,
И прячется за сумрачную тучу.
Есть ночь в глаза, есть всё, меня лишь только нет,
Сгребаю «клавой» хлопья строчек в кучу.
Я здесь пустой фантом, разбилась на куски.
Не на куски – на атомы и кварки.
От дня с волшебным словом «надо», от тоски,
От суеты и судорог запарки.
Цепочки сумеречных спутанных шагов
От сизого окна и до порога.
И кружит белой лентою без снов
Бессонницы занудная дорога.
Пространство свет луны сжимает по дуге
И в точку устремляет вектор ночи.
Звенит, звенит струна, и острым краем мне
Вибрато карандаш легко заточит.
И слово девственность у белого листа
Легко нарушит, разливая сладость.
За ним еще одно, второе и строка
Придет, с дрожаньем воплощая радость.
Торопится рука, боится упустить
Бегущих образов пьянящую окраску.
И вьется набежавших строк живая нить,
Обыденность закручивая в сказку.
Все… Кончилось… В ладонях остывает лист.
И отрешенность хитро щурит глазки
Из темного угла. Ночь с черной краской кисть
Взяла, смешав своей палитры краски.
Прошло мгновение, оставив светлой грусть
И наркотическое послевкусье.
И навалился сон. Сдаюсь устало, пусть.
Под утро мы – друзья. С ним не борюсь я.