Ветвями крепкими тихонечко склонился
над ветхой, покосившейся избой
дуб старый, под которым пылко
когда-то целовались мы с тобой.
Я молод был, и ты была моложе.
Тех чувств исчез давно безумный пыл.
Как всё же все влюблённые похожи,
Меня поймёшь, когда ты сам любил.
Весь мир влюблённым видится иначе,
просторнее, прекрасней и добрей,
но, вот прошла любовь, и кто-то плачет
над неудавшейся судьбой своей.
И только грусть младых воспоминаний
щемящей болью отзывается в груди,
напоминая о былых признаньях,
и о наивной девичьей любви.
Один лишь дуб-любви немой свидетель
поймёт, как водится, и примет эту боль.
За нас двоих он был тогда в ответе,
смахнёт с щеки своею ветвью соль
слезы, катящейся по ней от боли,
и ты поймёшь, что всё же счастлив был,
ведь по своей и, верно, божьей воле
ты был любим и сам тогда любил.