А потом я опять курю,
запуская туман по венам.
Чтобы чувствовать несовершенство мира.
И рассвет, как неловкий паук, по стенам
постепенно вползает в мою квартиру.
По утрам здесь уют,
еле слышно дрожит холодильник.
Только кот непокорно скребет обои.
О, и вот еще - ветер, как злой Гудини,
имя чье-то раскладывает на прибои.
Загудят провода,
замелькают похмельные окна,
провожая до кухни вчерашних матросов.
Со времен Магеллана нам пусто и одиноко.
Околдованный город проснется с вопросом.
Сонно хмурясь, чихнет
и затянется всласть из трубки.
Нервно сдвинет косую крышу набок.
Погрозит кулаком замотавшейся проститутке,
тут же сунет в подол ей неспелых яблок.
"Где вы, люди?
Вставайте, ленивые блохи!
Я открою для вас магазины и магистрали".
Сталью блещет каркас нулевой эпохи,
похищающей сон с быстротой цунами.
Я смотрю и курю,
запуская под кожу пепел.
Город сел на корточки и смеется,
царским жестом снимает дырявую кепку,
купола обнажает и под ноги мне плюется.
Закрывая окно,
спрячу солнце за занавеской,
раздавлю о его глаза окурок.
Утро в городе может быть очень мерзким.
И меняя вчерашний день, я иду в переулок.