С конца 1947 года наша семья несколько лет жила в Киеве в районе, называемом Соломенка.
Дом наш – двухэтажный протяженный барак, на втором этаже которого размещалась контора строительной организации, где отец работал главным бухгалтером. Первый же этаж здания был общежитием, заселенным рабочими и служащими этой организации. В этом строении нам было предоставлено небольшое двухкомнатное помещение – основная "приманка», на которую клюнул отец, нанимаясь на эту работу. В одной комнате газовая плита и печка с чугунной плитой, отапливаемая углем. Водозаборная колонка и туалет М-Ж во дворе.
В этом же городском районе не так далеко от нашего местожительства по другую сторону Воздухофлотского шоссе были расположены обнесенные вкруговую решетчатымим оградами территории со строениями Авиагородка и Артиллерийского училища, возведенные еще до революции. Помимо казарм, учебных классов и прочей инфраструктуры, многие здания были заселены семьями офицеров– преподавателей, недавно пришедших с войны. И там, и там жили мои товарищи по школе, и я нередко и без проблем мог наведываться к ним.
Как-то моей матери по пути от конечной трамвайной остановки через Соломенское кладбище к нашему дому довелось познакомиться с очень пожилой женщиной, обихаживающей могилу мужа. На могиле установлен высокий деревянный крест, на нанесенном на фарфоровый медальон фото – молодой офицер в мундире с эполетами и аксельбантом. Однако дата смерти недавняя, годы жизни немалые. Мать предложила ей помочь, принесла пару ведер воды, женщина сдержанно поблагодарила.
Она оказалась женой еще деникинского офицера, попавшего в плен к красным во время гражданской войны на Украине, дальнейшая жизнь которого была до конца дней его связана с продолжением службы – не за страх, а за совесть – в Красной Армии. Он был артиллерийский офицер, их семья жила в упомянутом мной выше Артиллерийском училище, где он до самой смерти преподавал фортификацию и баллистику. Их единственный сын погиб на недавней войне.
После кончины мужа комнатку оставили за ней.
Знакомство это продолжалось и далее. Она иногда бывала у нас, ей нравилось общаться с мамой. Не всегда, правда, удавалось понять, о чем у них ведется разговор: они часто переходили на французский и немецкий (мать в 1920 г. уже "при поляках", как она говорила, окончила в Киеве частную женскую гимназию).
В довершение всего, оказалось, что и она и ее муж происходят из старинных родов столбовых дворян (она приносила и показывала фотокопии генеалогических документов).
Вскоре она умерла от инфаркта. Ее похоронили рядом с мужем.
На могиле постоянно появлялись цветы – знать, оставила она по себе в людях добрую и благодарную память.