Густая одиночества смола,
Невидима, течёт внутри ствола,
Прохладой омута, безоблачностью плёса,
И катятся тяжёлые слова,
Как железнодорожные колёса -
Едва-едва.
Выходит, я напрасно изучил
Старинных плясок смерть
И нежность новых песен,-
Всё так же холодны пожатия перил,
И площади узки,
И стылый воздух тесен.
Выходит, что напрасно в каждом сне
Я вижу, как в отчаянии голом
На дне пещеры человечий Горлум
Пытается обнять себя за плечи,
И в звуки тычется упорным медным горлом.