Или грешные мысли, возникшие на Святой Земле во время отмечания
десятилетней годовщины пребывания автора в Израиле
I.
Я не помню, как мглою нас крыла вьюга,
(На таможне нас, кажется, крыли матом) –
С той поры, как назвался репатриантом,
Вся Земля состоит из сплошного юга.
Здесь, по сути, нет ни запада, ни востока.
Центр страны – сплошь застывшая пробка.
Тель-Авив расползается, как метастаза –
Все желают иметь по два унитаза.
Эмиграция прошла массово, как субботник
По очистке прилегающих территорий.
Раздражает однообразие олимовских траекторий
От бессудебья и скуки аж скулы сводит.
Вот прошла десятилетка – и всё забыто,
Все активно занялись улучшением быта.
Отгремели бои в коридорах Сохнута.
«Нетто» уже в два раза меньше, чем «брутто».
Всю зарплату съедают долги и налоги,
И, как прежде, мешают дураки и дороги.
Брак вроде в моде, но и с этим туго:
«Я ищу надежного друга (подругу)»
(Строки из брачного объявления)
Следуют возраст, рост в сантиметрах и увлечения:
Музыка, книги, любовь к путешествиям.
Ну а далее – просто стихийное бедствие:
«Выходцев из азиатских районов Союза
(Т.е. от Ашхабада до пр. Лаперуза)
Просим покорнейше не обращаться!»
О, великий Джамбул! Это ж дети твои, ленинградцы…
II.
Родиной называют место, к которому привыкаешь.
Чужбина, стало быть, то, к чему привыкнуть не можешь.
И хотя здесь значительно снизился шанс схлопотать по роже,
И даже, услышав имя «Абрам», не икаешь,
То есть, оценив несомненные преимущества,
Которые дает проживание на родине предков,
С учетом нажитого в кредит имущества,
Замечаешь, что пароксизм довольствия случается редко.
Некоторые склонны во всем обвинять «ментальность»
(Не свою, как вы понимаете, а «ихнюю»).
Иные надеялись на жизнь сытую, тихую –
А тут, извините, сплошная реальность.
Те, которые почему-то считали, что все евреи – интеллигенты,
И наивно рассчитывали на самореализацию,
Неизбежно испытывают понос и фрустрацию,
Тыча в харю пакида дипломы, и плача в жилетку корреспондента.
Но всё это буря в стакане воды. Мышиная возня за старым буфетом.
Нас не слышно в этом вечном гортанно гудящем рое –
У этой страны свой язык, свои песни, свои герои…
«Нет у вас родины, нет вам изгнанья!» – сказано было поэтом.
III
Век двадцатый, гигантский трансатлантический лайнер,
После столетних скитаний в бурных водах сильно штормящего времени,
Одряхлевший, обросший ракушками ржавый «Титаник», тем не менее,
Похоже, прибудет в порт назначения по расписанию,
Несмотря на прогнозы. Это звучит утешительно, если учесть,
Что за груз он везет в прохудившемся трюме,
А команда его уж давно потеряла и совесть и честь,
Превратившися в сброд босяков, опустившийся люмпен.
Пассажиры однако беспечны и верят в своего капитана.
Капитан, вечно пьяный, верит лишь в безнаказанность лжи и обмана.
А в принципе, все давно позабыли о смысле и цели сего путешествия
И не верят ни в Царство Небесное, ни во второе пришествие.
Сгинула, как барабашка, дремучая эпоха клинических «измов»,
Но, увы, далеко до эпохи Великого Разума.
Человечество вот уж в который раз не достигло оргазма,
Но зато получило хорошую клизму.
IV.
Если долго идти по суше, обязательно выйдешь к морю.
Бесконечно плывя по морю, можно вовсе не встретить сушу.
Хочется, знаете ли, встретить, ну, родственную что ли душу,
Чтобы, как это там у них говорится, «и в радости, и в горе»…
Вот, сижу и вожу по тетрадке казеною ручкою
На пороге аж третьего тысячелетия
(Не говоря уж о собственном сорокалетии!)
Жисть веду холостую я, скучную…
Известное дело – ежели нету судьбы своей,
Невольно задумываешься о судьбе всего человечества.
А если ты, к тому же, не дай Б-г, ещё и еврей,
То особо печешься о благе внезапно доставшегося отечества.
А отечество, не то чтобы мать родная, но даже не мачеха – чужая тётя.
Ни сочувствия, ни внимания, ни взаимной любви вы в ней не найдёте.
Поэтому не стоит на сей счет особенно обольщаться,
А по мере сил и возможностей активно плодиться и размножаться.
Что и делает большинство знакомых мне разумных людей,
В отличие от всяких там интеллектуалов и нытиков –
Как известно, импотенция возникает на почве различных идей –
Фикс, или просто от чрезмерного умственного развития.
Даже периодически происходящие в стране теракты
И некоторая недружелюбность арабского населения
Не должны отражаться на работе желудочно-кишечного тракта
И в целом функционировании системы пищеварения.
Хорошо помогают дыхательные упражнения на воздухе
И разумное снижение калорийности питания.
Чрезвычайно важно помнить о сне и об отдыхе –
Необходимое время сэкономьте на воспитании
Своих детей (назовём их более ласково – детишек),
Поскольку воспитанность в наших широтах – явный излишек.
А также на чтении книг и задавании вопросов о сущности бытия, –
Если, конечно, кому-нибудь вообще интересна вся эта галиматья.
V.
Теперь мне хочется поговорить о метаморфозах
И прочих разных довольно интересных вопросах.
Например, неожиданно так замечаешь, что у сотрудницы на работе
Опухшие ноги, глаза с поволокой и округлился животик.
Картина ясна. Для приличья добавим, что дама имеет мужа,
Который, если отбросить детали, для этого, в общем, и нужен.
То есть примерно полгода назад эти двое,
В то время, когда я добивал проект, они спокойненько себе занимались любовью
Тут невольно задумаешься о смысле жизни,
Параллельных процессах, трудовом героизме,
О любви, неопознанных летающих объектах
И неосознанно размножающихся субъектах.
Да что говорить, вот прямо сейчас, пока я мараю в этой тетради,
На всех континентах, в миллионах квартир, содрогаются кровати.
Спрашивается в задачке, что стоит так называемое творческое горение
По сравнению с великим процессом оплодотворения?
Вот и выходит, что так называемые интеллигенты – это люди,
Которых просто-напросто ни одна баба не любит.
Но они себе в том не признаются – хитрая нация!
И словечко мудреное выдумали для себя – «сублимация».
VI.
Сублимация – есть переход вещества при нагревании
Из твердого состояния в газообразное состояние,
Минуя жидкую фазу. А применительно к людям –
Переход от «слава Б-гу живем» до астрального «все мы там будем»
Минуя фазу любви, которая, собственно, нам никем не обещана…
Где-то ходит по этой земле жена моя, другим обесчещена.
И мои нерожденные дети в полночь не плачут спросонок,
И не пахнет в квартире моей застоявшися запахом мокрых пеленок.
Что ж, плыву по теченью реки, неизменно впадающей в Лету,
Потребляя жиры, углеводы, белки, презирая диету.
Ни друзей, ни врагов, ни жены, ни измен, ни разборок –
Даже страшно подумать о том, что вот-вот стукнет сорок…
Неужели действительно всё так уныло, бессмысленно, скудно?
Неужели действительно всё так бесследно, безлюдно, безлюбно?
Неужели действительно всё так задумано было Б-гом?
Если ж слеп я, то где поводырь? Укажите дорогу…
VII. Lacrimosa
Не вытанцовывется глава – хоть тресни! А мысли где-то…
Разбежались слова… Слава Богу, что я не кормлюсь ремеслом поэта!
Устав от нытья и рефлексии, моя Муза сбежала с другим.
Вот, сижу и подручными средствами пытаюсь состряпать гимн,
Или, вернее, реквием по своим неоцененным никем добродетелям,
А также великим и нежным чувствам, которые во время оно я расточал окрест.
Нынче же, выдав замуж всех своих подруг и невест,
Почитаю себя обманутым благодетелем…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И, как прежде, живу, «под собою не чуя страны»,
Мои планы расплывчаты, чувства раздрыганы, мысли странны.
Эмиграция эта, как видно, не сильно пошла-то мне впрок –
От себя не уедешь… (банально, но верно!) Впрочем, тоже урок.
И опять начались мои вечные нелады с этнографией.
Ну не смог полюбить я свой древний, великий и дикий народ!
И в душе моей вновь дуют ветры странствий – преимущественно норд.
А возьмусь за перо, так выходят одни эпитафии…
VIII.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
IX.
Я поселился у самого синего моря, изменив горам,
Снегу, осеннему листопаду, июльским ливням, жестоким ветрам…
В результате этого перемещения воочию я убедиться смог,
Насколько западнее, чем можно предположить, простирается Восток.
Долгое вглядывание в горизонт подтверждает шарообразность Земли.
В шепоте волн, набегающих на песок, можно услышать: «Внемли!»
В грохоте волн, разбивающихся об утес, можно расслышать имя своё.
Значит, всё-таки кто-то ждет, кто-то любит и кто-то зовёт…
Формула моря проста. Это – абсолютная красота,
Абсолютный разум и абсолютный покой.
Линия берега – граница, отделяющая неровной чертой
Сухопутный клоповник под названьем «ничтожество», «мрак», «суета»
От Вечности… Море нам неподвластно.
Море ни с кем из нас не согласно.
Море – храм, построенный Богом – и лишь для богов.
Море – это дорога, на которой не видно ничьих следов.
Море – последняя Мира обитель тех незаоблачных дней,
Когда все мы покорно отступим в Царство Теней.
Осиротевшая твердь, отделенная от торжествующей хляби,
Превратится в пустыню, завистливо имитируя очертания ряби…
X. Epilogue
Земля Израиля прекрасна. Мы – живые сведетели чуда.
И несет наш народ, как Гольфстрим в океане истории – из никуда в неоткуда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Надо б мне эту землю воспеть, да беда – языка не хватает!
Русский чужд, иврит недоучен, английский хромает…
Впрочем, нет у этой несчастной земли в певунах недостатку,
Так что как-нибудь без меня. Не за этим сижу и мараю тетрадку…
Я загнал три казенных авто, объезжая все грады и веси.
За три моря ходил я, чтоб вновь увидеть закат над Кинеретом. Если, –
Говорю сам себе, в этой жизни чего-то действительно стою,
То посмертной наградой мне будет венчание с этой землею….
St. Louis, 1999