близко присутствие белого ластика,
не по бумаге тоску на себя примерил,
в комнату выпадаешь, как из табакерки,
а на уме ничего-то и нет – одни намётки,
кривой улыбкой себя из зеркала выгоняешь,
но никак не выгонишь,
человек ли ты в предзеркалье? – никто не помнит
твоего имени, разве что чашка и дым на кухне,
свериться бы с оригиналом, пока не истёк слезами
о себе самом тот по этому город,
какие-то грустные мечтания мне всю жизнь предстояли,
медленно, неминуемо сбываясь,
хотя справедливо, что за полную версию одиночества
так и так пришлось бы платить,
и откуда только берутся деньги
на продолжение существования? –
неспешную какую замутило нездешнее божество
тишину под вечерним предлогом, от чая до чая
пересчитываешь одну и ту же предпоследнюю сигарету,
испытывая на пошлость всё более близкое будущее
и испытывая при этом облегчение:
медленное сумасшествие – это постоянный страх,
что сойдёшь с ума и не сможешь думать,
не сможешь помнить, не сможешь предсказывать,
а будешь вещать то, чему никто никогда не верит,
как никто никогда не слышал внутреннего голоса левитана,
но снова из комнаты втягиваешься в кухню
к раздражателям аппетитов, в тёплую утробу,
не под такую сепию был карандаш заточен, но что делать,
что делать? – мы все решились быть,
употреблять наркотик рассвета или будильника
легально и в своё неудовольствие помнить о настоящем,
как будто жизнь действительно можно изменить,
кого мы обманываем? – центростремительное ускорение,
наоборот, выкидывает на обочину,
галактика разматывается, отторгает лишнее, огораживается от соседних,
и через грусть и жалость, через любовь, сочувствие
я ненавижу людей, не имея на это права,
а кто ты есть, кем бы ни был? –
перечитываешь по дневникам наброски и умиляешься,
как всё, оказывается, просто, безыскусно, безвкусно,
поэтизируешь жанр, прозаик, литературовод,
радуешься лингвистическому завихрению,
а не способности к личному счастью при таких-то возможностях,
радуешься печатному слову,
а не терпению бумаги,
кто же ты есть такой, кем бы ты ни оказался? –
ведь вымышленные персонажи живут дольше, чем могут вспоминать:
сочинять прошлое – удел мечтателей, запертых в квартире изнутри,
ни один из них до сих пор не выбросился из окна, потому
что падать не так и высоко,
способность мыслить логически не позволяет им причинить себе увечья,
совместимые с нормальной жизнью,
не даёт им ни единого шанса, не сказывается никак на их существовании