КОЛОДЕЦ
Когда последний дом осиротел,
Набат умолк, а кровь устала литься,
Хан слез с коня. Он сильно захотел
Хлебнуть глоток колодезной водицы.
Хан, косолапя, к срубу подошел
И вниз взглянул. А там во тьме глубокой
Блеснуло отражение: орел
В небесной сини воспарил высоко.
-То добрый знак, - довольно хмыкнул хан,-
Я победил урусского батыра!
Мой грозный бог – его я видел сам –
Он мне вручает половину мира.
А скоро целый мир передо мной
В покорнейшем поклоне затрепещет!
И хан опять склонился над водой,
Над отраженьем, что в колодце блещет.
И вновь просил он знак небесный дать
У своего воинственного бога,
Что вечно будет Русью обладать,
Такой обильной и такой убогой.
Что эти перелески и поля.
Что эти избы, церковки с крестами,
Что эта благолепная земля,
Как девка с разведенными ногами,
Под ним лежит, навеки покорясь,
Кусая губы, задыхаясь смрадом.
А рядом убиенный ханом князь
Косит на них остекленелым взглядом.
Хан к отраженью с жадностью приник
Но вдруг обмяк и навзничь повалился
И закричал. И дикий этот крик,
Как ворон, заполошно к небу взвился.
И конь заржал, и налетела мгла,
И молния вполнеба заблистала,
И ветер по развалинам села
Пронесся в одеянье дымно-алом.
Сбежалась стража хана поднимать.
Он был, как мел. Пот выступил обильно.
- Седлать! – он захрипел, - коней седлать!
Мы возвращаемся к холмам своим ковыльным..
- Скажи, Великий: или быть беде?
Поведай нам, с тобою что случилось?
- В той колдовской, колодезной воде
Мое лицо никак не отразилось!
Я видел неба войлок голубой,
Я видел птиц в томительном стремленьи,
Я даже звезды видел над собой!
Но своего не видел отраженья.
Я видел то село, что я спалил,
Вновь многолюдно, счастливо, богато..
Но своего лица не находил
В том отраженьи, навсегда проклятом.
Я видел, как склоняясь над водой,
Урусская красавица хохочет!
Но лишь трисветлый, мудрый облик мой
Вода в колодце отражать не хочет.
Я видел, как созвездия кружат.
Я видел, как столетия минуют.
Я видел Русь… Она опять жива!
И никогда ее не завоюют.
И хан умчал в свою златую степь,
Где четками размечены мгновенья…
А вслед рыдал в овраге коростель
И догорало русское селенье.