Из твоей машины торчат руки и ноги,
Похорониться в летнем сугробе -
Последний карниз перед вниз.
Мечтать о дворцах и заводах,
Шевелить плавниками в по-сербски мёртвых водах,
Читать тебя по нотам.
Если тут кто-то есть - отзовись.
Но твои взносы только для моих лучших дней,
Ты оперируешь только удачей,
Как друзья, что в беде звонят с дачи
В третьих рассветах,
Раз в тридцать первое,
Прячут лицо загорелое
В твоих бледных больных руках.
Не потухай, не потухай.
Ах.
Я тебя заберу на такси из самого жерла вулкана,
Даже если просто покажется крах.
И пахнет ночью, как в первые дни,
Ты на свободе, монах.
Если готов - тормози.
Дни, где даже солнца не видно, ты предсказал.
Хватай свою половину фляги и беги на вокзал.
Но красота ничем не унимается,
Я так устал постоянно уставать от своей усталости,
Это как закончить писать своими руками
И смириться с вторым пришествием.
Это как отмечать горе бедствием.
У меня память вспышками ужаса по закладкам разложена.
Я просыпаюсь, а Кеннеди снова у власти,
Передвигается только каретами.
Где твой бог, мама, когда я мечусь
Между чистотою и сигаретами?
Лучше больше не рисуй, растяпа.
Лучше пользуйся трафаретами.