***
А всё же и мне это чудо досталось:
Степного цветка первобытная алость
Да белой травы переплеск аромата,
Да луг, опоясанный лентой заката –
Всего понемногу, в лекарственных дозах…
А всё же довольно, чтоб вытереть слёзы,
Когда у каштана листва поникает,
Когда в Переделкине лес вырубают.
Дом творчества. Переделкино
Всё тот же Дом, пленяя и маня
Наивностью и ветхостью ампирной,
Всегда не замечающий меня
В задумчивом молчании надмирном,
Он так же светит сквозь узор листвы
Молочной белизною колоннады.
А мне довольно гроз, дождя, травы,
Чтоб стать своей в запущенности сада
И поспешить захлопнуть ноутбук
И в путь пуститься по сырой тропинке…
А ночью слушать отдалённый стук
Старинной, верной пишущей машинки.*
*Существует легенда, что по ночам в старом корпусе
Дома творчества работают жившие здесь писатели
Маньчжурский орех
Мне, пришлой гостье, неумехе,
Собравшей рифм минорных горсть,
Внимало дерево ореха,
Что тоже тут, пожалуй, гость.
Свидетель, слушатель, болельщик
За всех, кто жил здесь и живёт, ;
Орех маньчжурский ; перебежчик
Из экзотических широт.
Поклонник малых и великих,
Имён классических и дел,
Чьи лица, а вернее ; лики
Хранитель-Дом запечатлел,
Орех всё ниже гнётся долу,
Роняя острые листы,
Но вновь и вновь приносит Дому
Плоды эдемской красоты.
Балерина
Как движется, как держит спину,
Как царственно она идёт!
Седеющая балерина ;
Принцесса, фея, Турандот!
Что снится ей, познавшей горечь
Падений и восторг побед?
С благословенья Терпсихоры
В ней жив блистательный балет.
Идёт ей этот Дом старинный
И предвечерний полумрак…
И имя царское ; Регина ;
Опережает лёгкий шаг.
Пруд в Переделкине
Заросший, ти;нистый, тени;стый,
Коричневый, как палый лист,
Пруд за ракитой серебристой
Давно забыл, что он был чист,
Что он с бульваром Чистопрудным
Знавался, будучи прудом,
И отражал светло и чудно
И парк, и облако, и Дом.
Уходит в и;листое ложе
Его стоячая вода
И ждёт ; а может быть… а может…
Но, Боже мой, когда? Когда?..
Дождь
Приходит дождь, подкравшись тихой сапой,
С упрямством осени, с прохладой сентября,
Готовый лить и моросить, и капать,
И возникать ни свет и ни заря,
Расцвечивать зонтами тротуары,
Свергаться водопадами из труб…
И осторожной каплею нектара
Касаться и волос твоих, и губ.
И на холсте осеннего ненастья
Под переплески маленьких ладош
Творить узор негаданного счастья
И уверять, что это просто дождь.
Дом. 2014
Ветшает наш писательский приют.
И ниже прежней кажется ограда…
Но сосны здесь до неба достают,
И так же бел рисунок балюстрады.
В пространстве своего полукольца
Она, как прежде, выслушать готова
И откровения титана и творца,
И строки малые отеческого слова.
Ветшает Дом, но всё светло крыльцо,
И так же он отогревает сердце,
Как навсегда любимое лицо,
В которое глядеть – не наглядеться.
Фонарь
Фонарь – большое яблоко стекла –
Был набок сбит и криво нахлобучен.
Ненастьем и вандалами измучен,
Он не сулил ни света, ни тепла.
В подножии, меж стеблями травы,
Блестел янтарь – бутылка из-под пива,
И заросли малины и крапивы
Вольготно жили под шатром листвы.
Но летний вечер, пряный и густой,
Зажёг закат и к фонарю спустился –
И тот вздохнул и тихо засветился,
И поднял голову, любуясь красотой.
А по соседству сосны и дубы
Шумели над стеклянной головою…
И чудилось – фонарные столбы
К утру пойдут зелёною листвою.
***
Птичий посвист строкой монотонной
Да листвы полутень-полусвет…
В этом мире спокойно-зелёном
Можно жить до скончания лет.
Можно думать, что в этой аллее,
Где витает великая тень,
Старый дуб обо мне пожалеет,
А весной распахнётся сирень.
Можно жить в безвоздушном пространстве,
Растворясь в городской толкотне,
Если знать, что есть сад Гефсиманский,
Что он, может, вздохнёт обо мне.
***
Хочу быть деревом узорным –
Потом, когда иссякнет плоть
И перейдёт в кору и корни.
А глубь ствола украсит борть,
И будет прилетать с добычей
трудолюбивая пчела…
Не так уж много здесь различий –
И я такою же была.