Клевала зерна
птиц голодных стайка.
Был столь божественным
их праведный обед,
что я меж зданьями нашел другую улицу
и вышел к рощице
сквозь цепкие бурьяны,
где, вдруг, мне встретился невиданный предмет,
а именно – зелёный табурет –
крестьянский! – рос он посреди поляны,
и слышался глухой подземный гул…
На этом табурете восседал
двойник мой пьяный,
чуть свесив голову,
казалось, что уснул.
Я подошел к видению поближе
удостовериться наверняка,
что этот табурет четвероногий
был табуретом, а не мулом
и что двойник мой
не валяет дурака.
«И ты алкаш, – подумал я, – напился
до опупения,
вне времени изгой!»
Хотелось все же знать,
какое лично мнение
он выскажет, увидевшись со мной,
о близнеце своем, то бишь, о кровном брате,
и к выводу прийти – кто «парубок моторный»* –
он или я, и с трехэтажным матом
толкнул я лысого в надежде априорной,
что он – иллюзия, что он – всего лишь грусть
и ностальгия
по собеседнику,
что я домой вернусь
и рано утром, после этого запоя,
с веселым бульканьем, прополоскав рассолом
стальные зубы, в понедельник окунусь…
_______________
* парубок моторный – из поэмы «Енеида» Ивана Котляревского.