Предыдущая публикация Игры http://www.stihi.ru/2014/09/02/4462
Очень тёплые воспоминания остались от начальной школы. Одноэтажное деревянное здание постройки примерно 16-18 годов прошлого, двадцатого, века, без внутренней отделки стен – тёсаные вручную, почерневшие от времени брёвна. Сейчас это особый изыск, тогда же, в 1965 году, когда я пошёл в первый класс, было обычным явлением. В каждом классе своя печка, протопленная к началу занятий.
Никогда не задумывался – в котором часу начинал работу истопник? И насколько тяжёлой и ответственной была его работа? Принести дрова (а ещё раньше – напилить, наколоть, убрать под навес), вовремя затопить и неустанно следить за десятью или более «горящими» печами – мог ли всё это делать изо дня в день (в холодное время, разумеется) человек безответственный и равнодушный? Вот кому памятники надо ставить. А мы и имён-то их толком не знаем. Справедливости ради должен сказать, что одного я всё-таки помню. Звали его Витя-немой по причине врождённой глухонемоты. Он топил печки в большой школе (7-10 классы, каждого по два).
Это здание (на фото) было двухэтажным, довоенной постройки. В годы Великой отечественной войны в школе размещался госпиталь. Наш 10 «Б», если смотреть с дороги, располагался на первом этаже в правом торце здания (три окна) рядом с лестницей на второй этаж и аккурат напротив, прошу прощения, туалета. Ещё одна лестница находилась в левом торце, у «парадного» входа. Конструкция лестницы представляла собой два пролёта в противоположных направлениях, с площадкой между ними. Перила, конечно, как положено.
Лестницы были, разумеется, деревянными, и каждая ступенька (равно как и половицы в коридорах) издавала свой неповторимый скрип. Невозможно было бесшумно (а во время уроков стояла «мёртвая» тишина) пройтись ни по ступенькам лестницы, ни по коридору. У нас даже игра была по угадыванию скрипа. Каждой ступеньке соответствовал свой номер. И нужно было определить, какая ступенька скрипнула в тот или иной момент. Куда там Пельшу с его «Угадай мелодию»!
Только теперь понимаю, что подобная «музыка» в нашей «забетонированной» действительности – большая редкость. А нынешние обладатели деревянных лестниц и полов в большинстве своём всеми способами стремятся избавиться от скрипа ступеней и половиц. Каждому – своё, однако.
Начальные школы были также в Дуловском и Волкове. А с пятого класса ребята учились уже в Кушалино. Как они добирались до школы и обратно, особенно зимой, я никогда не задумывался. Полагаю, что трудности были.
Восьмилетки работали в Застолбье, Ведное, Сутоках, Арининском, Славном. Учёбу в 9 и 10 классах продолжали в Кушалинской средней школе. Многие ездили в школу каждый день. Те же, которых подобная канитель не устраивала, жили в интернате, а домой ездили только на выходные.
Великое множество разнообразных забавных, порой курьёзных, историй, случившихся в школьные годы, достойно изложения. Жаль, не сподобил меня Создатель к этому самому изложению, доступному и интересному для читателя.
Вспоминаю, как в периоды всплеска ОРЗ или гриппа (а такие периоды были во все времена) мы отпрашивались с уроков в поликлинику, чтобы заполучить справку об освобождении от занятий. Понятно, что болеть по настоящему никому не хотелось. Критерий же для выдачи заветной справки был один для всех – температура не ниже тридцати семи и трёх. Попутно – кашель, насморк и проч. Но главное, всё-таки, – температура.
А как её поднять до нужного уровня? Придумали. Сидя в коридоре поликлиники в ожидании вызова к врачу, «больные» держали под мышкой ртутный градусник (других не было). Потерев градусник об штанину, можно было ртутный столбик поднять до нужного значения.
А потом, сидя со страдальческим видом перед врачом, покашливая, смахивая для усиления эффекта несуществующую слезу, украдкой наблюдать, как доктор что-то пишет в карточку. Как он кладёт перед собой небольшой серенький прямоугольник бумаги и начинает его заполнять.
И, наконец, финальный аккорд, сравнимый с торжественным грохотом литавр, – доктор ставит на справке личный «штепсель»!
Выходишь в коридор и, если поблизости нет никого из персонала, победно объявляешь ждущим приёма товарищам:
– Освободили на три дня!!!
Ля-ля-ля-ля-ля! И пошёл домой. Гулять, играть – лечиться, одним словом.
В середине семидесятых причёски у пацанов особым разнообразием не отличались – чем длиннее волосы, тем моднее. У директора школы Михаила Георгиевича Морозова была на этот счёт своя, так сказать, планка. И вот однажды он нас, мальчишек девятого "Б", всех семнадцать, выставил со своего урока литературы. Пока, мол, не пострижётесь, – в класс не возвращайтесь.
Делать нечего – пошли в парикмахерскую (здесь фото http://www.stihi.ru/2014/07/08/6224). Подравняли волосы, кто как считал нужным. Явились пред светлы очи директора. Номер не прошёл – М.Г. заявил, что разницы между «до парикмахерской» и «после» совершенно не видит. И вдобавок усомнился – а были ли мы в парикмахерской вообще?
– Ах так?– возмутились мы. Про себя, разумеется. И опять пошли в парикмахерскую.
Развеять сомнения директора в том, что мы её посетили и постриглись, смог бы, по моему мнению, некий официальный документ. После долгих уговоров парикмахерша согласилась подписать наскоро составленный список с нашими фамилиями, в котором была указана дата и время посещения. Но в толк, похоже, так и не взяла – зачем нам это нужно. Уж очень смахивала сия процедура на обычный прикол, объектом коего ей, парикмахерше, очень не хотелось быть.
Триумфально прошествовали к кабинету М.Г. на второй этаж. Я впереди, размахивая, как боевым знаменем, бесценным документом; остальные за мной – в колонну по два. Как раз в это время была перемена. Десятки удивлённых глаз смотрели вслед гулко топающей колонне учеников девятого класса, совершенно не понимая, как это возможно, – без чуткого руководства учителя, без шума и гама шагать строем?
«Боевое знамя» после беглого взгляда было разодрано директором на очень мелкие кусочки. Поскольку придумать больше ничего не удалось, пришлось всем постричься. Утешением послужило то, что практически весь учебный день был израсходован на хождения туда-сюда. И то ладно.
А однажды М.Г. поставил мне двойку за домашнее задание по литературе – нужно было выучить стихотворение о войне. Зачем чего-то учить, подумал я, и пересказал песню Высоцкого «Братские могилы» – «На братских могилах не ставят крестов. И вдовы на них не рыдают…». К тому времени я знал достаточно много песен В.С.
На что директор резонно заметил, что в советской литературе нет поэта Высоцкого, следовательно, и стихотворение, прочитанное мной, таковым не является. И – влепил двойку. Обиды или досады не было ни тогда, ни потом. Жалко пацанов – они (если память мне не изменяет – все шестнадцать), глядя на меня, выучили то же стихотворение…
Вот так.
Ещё о Кушалино http://www.stihi.ru/avtor/ryby&book=15#15