Месяца четыре проработал я на фабрике поддонов, работал бы и дальше, но однажды, в разгар трудового дня мне позвонили. Со мной разговаривала куратор из фонда Шапира. Было велено в течение дня явиться в Тель Авив на собеседование. Пожилая дама с сильным польским акцентом попеняла мне за неважный разговорный иврит и сообщила, что, в связи с разрушительным землетрясением в Турции, лаборатория «Аминолаб» согласна взять меня временно в микробиологическую лабораторию.
Лаборатория находилась в городе Реховот, километрах в 30 от Ашкелона. Белые халаты, стерильная чистота в помещениях, кондиционеры, 2,5 доллара за обед и подвозка на работу и обратно, которой обеспечил меня друг детства Лёха. Рай! Но только на три месяца. Работа была не сложная. Я готовил и стерилизовал в автоклаве питательные среды для выращивания микробов, которые затем, в качестве гуманитарной помощи, отправлялись туркам. Это правда, что история развивается по спирали, ибо после армии, придя работать в противочумный институт, я начал трудовую деятельность с лаборатории питательных сред, в качестве автоклавёра. Как и в те давние времена, в лаборатории, кроме меня, работали исключительно женщины, и исключительно «русские». «Ну, опять попал!», - подумал я. И ошибся. И ещё я не понял, для чего мне в этой лаборатории нужен хороший разговорный иврит. Конец этой идиллии наступил через обещанные 3 месяца. Провожали меня тепло, а самая младшенькая по возрасту, заведующая лабораторией, Таня, выдала мне отличную характеристику и рекомендательное письмо для последующего трудоустройства. И опять я завис без работы …
Не лучшие времена переживал тогда и Алексей. Деньги на тему, по которой он работал в институте ветеринарии кончились и попал Лёха под сокращение. Шеф его, однако, выбил новые гранды и обещал в скором будущем вернуть Лёху на старое место, а пока тот работал в лаборатории энтомологии института защиты растений.
- Поехали со мной, Санька, - как-то пригласил он меня, - всё равно без дела болтаешься, и, в один прекрасный день мы приехали в древний барак с длинным коридором и десятком комнат. Лёхина шефиня, зная, что через пару недель он вернётся в ветеринарный институт, подыскивала ему замену. Было несколько кандидатур и она никак не могла решить, кому отдать предпочтение. Я же, со скуки, стал ездить с Лёхой каждый день, вникал в постановку опытов, под его присмотром ставил их сам, а однажды, когда Алексей занимался ремонтом какого-то стола, я отпиливал электрическим лобзиком доску, и за этим занятием меня застала Михаль – Лёхина начальница. Все предыдущие кандидатуры отпали.
1. Биолог со второй степенью!
2. С опытом работы и большим стажем!
3. Имеющий право на получение стипендии Шапира и, самое важное,
4. Умеющий держать в руках инструменты в стране, где вызывают электрика, чтобы вкрутить лампочку!
Все козыри были на моих руках. С нового, 2000 года, меня приняли на работу в государственное учреждение – Институт защиты растений при научном центре «Вулкани»!!!
Я не буду описывать, чем занимался в течение трёх лет и восьми месяцев в этой лаборатории. Скажу только, что работа была интересной и не утомительной. Через год я купил себе маленькую, подержанную, японскую машинку – «Субару джасти», сдал экзамен на права, расходы на бензин оплачивал работодатель и я был почти счастлив. Почему почти? Потому, что гранды у Михаль закончились, за три года мы выбрали мою стипендию Шапира, а ещё, потому, что по дурацким законам этого учреждения, вновь принятый сотрудник имел право работать не более пяти лет. Потом его нужно было либо увольнять, либо давать постоянство. Последнее влекло за собой массу льгот и привилегий. После трёх лет в энтомологии Михаль дала объявление в институтский интернет о том, что пропадает хороший человек с навыками работы в лаборатории. На это объявление вскоре откликнулись и я получил приглашение на собеседование в Институт почвоведения и водных ресурсов того же научного центра.
Дама средних лет, с густым басом и короткой стрижкой, нарисовала мне химическую формулу взаимодействия какой-то соли с какой-то кислотой и предложила написать результат реакции и уровнять коэффициенты, с чем я за пару минут успешно и справился. Дама была поражена глубиной моих познаний и предложила выйти на работу с завтрашнего дня. Я всегда не любил химию. Я не любил её в школе. Я ненавидел аналитическую химию в университете. Мне поставили по ней зачёт только за то, что я врезал новый замок в письменный стол преподавателя. Я знал ответы только на два вопроса, когда с наглой мордой шёл сдавать экзамен по биохимии – 1. Цикл Кребса и 2. Аминокислоты. В билете вторым вопросом значилось: «Аминокислоты», третьим – «Цикл Кребса», а на первый я отвечать не стал, за что и получил желанную тройку. И вот теперь я – ХИМИК – АНАЛИТИК!
Новая начальница, Брурия, показала мне рабочее место и выделила персональный компьютер – ноутбук. Лаборантка, Ирка, обучила пользоваться «мышкой» и входить в интернет, составлять таблицы и графики, анализировать получаемые результаты моих опытов. Интересными были наши выезды в «поле», где мы брали образцы растений, которыми я потом и занимался в лаборатории. Всё было хорошо. Нехорошо было только одно – подходил к концу пятый год моей научной деятельности. И вот, через 4 года и 10 месяцев от начала работы в «Вулкани», я получил письмо, в котором сообщалось, что фирма в моих услугах больше не нуждается, и, что не ранее чем через год, меня могут снова принять на работу.
С деньгами у нас тогда было туговато. Точнее, туговато было БЕЗ денег. Люба тоже сидела на пособии по безработице после очередного увольнения с салатной фабрики, и пошёл я грузчиком в маленький, частный магазин. Приблизительно через неделю, приехав домой пообедать, я почувствовал себя плохо, закружилась голова, потемнело в глазах, жена обратила внимание на мою бледность и предложила пойти прилечь. Она раза четыре замеряла мне давление и не верила своим глазам, 90/60 – это при моём рабочем 140/90! Отлежавшись, я почувствовал себя немного лучше, но в мегазин больше не пошёл. Решил недельку отдохнуть. Состояние было какое-то гриппозное, озноб, слабость, недомогание, при этом я продолжал ходить, мотался на машине, за рулём, за покупками, ездил отмечаться на биржу. Устав от недомогания, я отправился к семейному врачу и описал ей все свои симптомы, упомянул в том числе и о необычном для меня давлении. Суровая доктор Рина насторожилась,
- Ну-ка, ну-ка, поподробнее!
Я повторил.
- Ну-ка пойдём, сделаем кардиограммку! Ты со второго этажа сам спуститься можешь?
- Если я сумел на него подняться, сумею и спуститься.
Подхватив ленту с моим результатом кардиограммы, она забежала к другому врачу, подтвердить диагноз, а мне сказала,
- Поднимешься в мой кабинет на лифте. ТОЛЬКО на лифте. Жди меня там, дам тебе направление в больницу. Сам до приёмного покоя добраться сможешь?
- Да смогу я, не беспокойтесь!
- Это ты беспокойся. Инфаркт у тебя.
До больницы я добирался на своей машине, оставил её на стоянке и до приёмного покоя топал в гору пешком. А в приёмном покое меня переодели, положили на каталку и повезли по длинным коридорам. В реанимацию.