Заблудшим ангелком, что бреем в первый раз,
Над кружкой я сижу, а в кружке – вдосталь пива.
Мне трубка – фимиам, мне день – летучий час,
Как парус я надут, но двигаюсь лениво.
Мечтанья-сизари – никто им не указ –
Мне гадят на башку, и я томлюсь брезгливо.
И на' сердце тоска – прекрасна без прикрас,
Как в золото и кровь оправленная ива.
Во чрево затолкав надежд галиматью,
Устроив ей вдогон с полсотни злых потопов,
Я чувствую позыв и медленно встаю…
И щедрый, как Творец всех кедров и иссопов,
В ночные небеса стремлю свою струю
Под благостный кивок больших гелиотропов.
Arthur Rimbaud (1854-1891)
ORAISON DU SOIR
Je vis assis, tel qu'un ange aux mains d'un barbier,
Empoignant une chope a fortes cannelures,
L'hypogastre et le col cambres, une Gambier
Aux dents, sous l'air gonfle d’impalpables voilures.
Tels que les excrements chauds d’un vieux colombier,
Mille r;ves en moi font de douces brulures :
Puis par instants mon coeur triste est comme un aubier
Qu'ensanglante l'or jeune et sombre des coulures.
Puis, quand j'ai ravale mes reves avec soin,
Je me detourne, ayant bu trente ou quarante chopes,
Et me recueille pour l;cher l'acre besoin :
Doux comme le Seigneur du cedre et des hysopes,
Je pisse vers les cieux bruns tres haut et tres loin,
Avec l'assentiment des grands heliotropes.