"Смотрит бабка из окна,
Да-а. Другие времена ..."
(Тимур Шаов)
В те давние – давние годы, когда сильно пьющий прораб из Свердловска ещё не сковырнул с поста знаменитого борца с алкоголизмом, ставропольского комбайнёра с божественной отметиной на пол башки, работал я в большом южно-казахстанском городе , в маленькой организации под названием ПЧС. Как расшифровать эту аббревиатуру? А очень просто – противочумная станция. В штате, включая АХЧ, бухгалтерию и гараж, всего-то 150 человек. Половина из них – полевики, то есть люди как минимум два раза в год выезжающие на два – три месяца в эпидемиологические отряды, находящиеся непосредственно в очагах чумы. О том, чем они там занимались, я неоднократно писал ранее, а потому останавливаться на этом не буду.
Но была ещё и другая половина. Люди эти были, в основном, безобидные. Занимались они своими делами и терпеливо ждали, когда вернётся из отрядов половина первая. И вот тут оно начиналось …
Наскучавшееся без, как сейчас говорят, электората, руководство и партийный актив клещами вцеплялись в вернувшихся полевиков. Выглядело это приблизительно так:
1) Понедельник – профсоюзное собрание.
2) Вторник – политинформация.
Что это такое? А это когда один из членов партии, которых на станции работало всего-то восемнадцать, с трибуны нудным голосом читает газету, прочтённую сотрудниками в отряде месяц назад.
3) Среда – открытое партийное собрание.
Почему открытое? Потому что, как сказано выше, членов партии всего восемнадцать. Кворума нет.
4) Четверг – занятия по гражданской обороне.
5) Пятница – Лекция о международном положении. Читает приглашённый лектор общества «Знание».
6) Суббота – уффф… Суббота – выходной! … если тебя не назначили дежурить по станции.
7) Воскресенье – неужели, правда, ВЫХОДНОЙ?!
И все эти мероприятия проводились после 17:00, то есть в нерабочее время. Истосковавшийся по семьям бродячий народ тихо роптал. И вот, однажды, моё терпение лопнуло. На очередном открытом партсобрании я по секундной стрелке часов, достигшей цифры 12, в то время, как минутная была там же, а часовая на цифре 5, встал и через весь зал пошёл к выходу. Иду,и спиной чувствую сверлящий взгляд партийного вождя, и голос его мерзкий, павлиний слышу,
- Александр Леонидович, вы куда?
- Дык пять часов уже на дворе,- говорю. – Рабочее время кончилось. Домой хочу. Да и синагогу давно не посещал (это – про синагогу, уже со злости).
- У вас что, дети малые дома плачут? - острит партайгеноссе.
- Воистину плачут. - отвечаю,- А то вы не знаете? Сынишке три годика и дочурке десять. По полгода папку не видят, дядей называют целую неделю после возвращения из командировок.
Топаю дальше по проходу, а в спину,
- Вы ещё об этом пожалеете! Мы с вами будем разговаривать на партбюро!
Зло меня взяло окончательно. Остановился, повернулся,
- Не будем! – говорю.
- Почему?
- А потому, - говорю, - что я на ваше партбюро не приду. Я беспартийный!
Пошлёпало начальство губами и не нашлось, что ответить. Думал, уволят или, минимум, выговор объявят. Обошлось. Только зав лабораторией пожурил по-отечески. В командировки же кому-то нужно было ездить.
Почему я, специалист из высшего звена не состоял в КПСС? Мог бы. За полгода до дембеля замполит роты предлагал мне рекомендацию, поскольку был я в звании старшего сержанта, на должности заместителя командира взвода и шкодил умело. В армии, как известно, карают не за проступок, а за то, что попался. «Ага!, - подумал я себе тогда, - потом партии понадобится, чтобы я на сверхсрочную остался!», - и отказался. Однако, пришло время, когда я дозрел до участия в скорейшем построении коммунизма и подал заявление.
- Фамилию менять надо! - ухмыльнулись члены бюро райкома.
- Мне моя нравится, - ответил я.
Пожали коммунисты плечами, да и отпустили с Богом, но без партбилета. А уже совсем потом, когда наступила эра гласности, да плюрализма, подошёл ко мне парторг, сменивший прежнего,
- Леонидыч, - говорит, - а не пора ли тебе в партию вступать? Партии такие как ты, принципиальные, да прямые люди на данном этапе вот как нужны!
- Нет, Марат Сагимбекович. - отвечаю, - Теперь ваша партия мне не нужна. Да и фамилия у меня прежняя осталась.
А года через два – три видел я, как один из активных членов партии, так же не один год пребывавший на должности парторга, жёг за гаражом свою красную книжечку с буквами "КПСС". Вот такие были времена…
14.05.2014.