тиканье дней. остаться нельзя оставить.
демон тоски вселился в больное тело.
сколько я тут? здесь всё обнажает память,
здесь всё теряет цвет и нисходит в белый -
там, наверху, у Бога своя красильня.
снег поутру нетронутый, шелковистый.
сколько я тут? здесь думают некрасиво
и говорят, втирая бальзам лжеистин.
мне говорят: "слова не имеют веса,
разве лишь эха, воздуха самую малость".
но ведь из них построена моя крепость,
но ведь на них взлелеяна моя младость...
мне говорят: "ты клещ на загривке мира.
мы все тебя румянее и белее.
сколько тебя коробило и кренило?
мы надеваем шапки и не болеем.
наши ларцы полны жемчугов и меха,
нервы крепки, упруги, как бычьи жилы.
душу твою, антикварную редкость смеха
смогут упомнить разве что старожилы".
знаешь лишь ты, прекраснейший из инаких,
как я хранила в лёгких морскую свежесть,
как я писала письма из мягких знаков,
чтобы хоть как-то выразить свою нежность.
нянчи меня в руках, укрывай и радуй -
я с каждым днём всё больше впадаю в детство.
здесь столько зла, что брат восстаёт на брата,
но ведь из слов построена моя крепость.
завтра нагрянет полчище разъярённых.
мне говорят: "проснёмся на пепелище".
но под твоим крылом, под твоим покровом
мне суждено остаться в живых и в писчих;
выиграть в ожесточённейшей из баталий
столько любви, что завидно и Венере.
ты говоришь, что мы ещё полетаем...
это, пожалуй, можно принять на веру.