Почитай отца твоего и мать твою,
чтобы тебе было хорошо и чтобы
продлились дни твои на земле.
(Кн. Исход, гл. 20, ст. 2, 4-5,
7, 8-10, 12, 13, 14, 15, 16, 17)
Её звонок не предвещал иного.
Ну, вот и всё: любимый муж в могиле
И слабо теплющийся смысл существованья
Остался в сыне.
Ровно в десять лет
Мальчишка этот был представлен мне,
Открыто, не смущаясь, заявив,
Что хочет стать и непременно станет
Художником, и вскоре в мир искусств
Ещё одна звезда ворвётся светом
Немеркнущим на бесконечность лет.
Он был в семье единственным ребёнком,
И там, где культ серебряного века
Был - безусловно! - в главных божествах,
Где сбереженья (жалкие, конечно)
Все тратились на книги, глас мальца
Был принят как призыв к осуществленью
Мечты.
Мечта сбылась! но следом тень
Расплаты, разрастаясь, поползла
За ним повсюду, жизнь его круша
И шаг за шагом превращая в пыль
Возвышенную юности мечту.
Покинув дом в неполных двадцать лет,
Он навсегда влюбился в Петербург,
В его людей, дворцы, приют туманов,
Всё реже навещая мать, отца,
Всегда в каких-то волочась проблемах,
С безденежьем извечным, в западне
Семейной жизни, поделившей мир
Его на ад в лице безумной тёщи
И света луч в смирении жены.
Жизнь забирала лучшие года
Его пути, попутно отнимая
Остатки жизни кротких стариков,
За годы тяжелейшего труда
Наживших щедрый перечень болезней
Без права на заслуженный покой:
"Избыточные" крохи их пособий,
Едва способные собачку обслужить,
Вскормлённой "равенством" зажравшейся
богемы,
Переводились в город на Неве.
Казалось, рок господствует над ним,
Услужливо-притворно удаляя
От выбранного некогда пути:
Скандалы, авантюры алчной тёщи,
Нелепое желание достичь
Всего и сразу, оставляли только
Иллюзии, да вечность ожиданья
Прихода лучших дней, иных времён.
И всё же, в сжавшихся судьбой микромирах,
Гармонию когда-то воплощавших
Нерасторжимостью семейного родства,
Жила надежда на его успех,
Уже оплаченный из двух одною жизнью.