Икар, ты снова смастерил крыло?
Уже второе ладишь? Интересно.
А у реки опять причалил крейсер,
Харон тачает новое весло –
поизносилось, стерлось о волну.
Пора бы в отпуск, только – кто отпустит?
И он плюет за борт в великой грусти
и вновь упорно мерит глубину –
а может, тут для душ найдется брод,
и – друг за другом, медленной цепочкой…
Харон устал, он ничего не хочет –
ни плыть назад, ни двигаться вперед.
Икар, забей, не выйдет. Пчел полно,
и сила тяготения некстати.
Пиши стихи, плети Дедалу лапти,
сажай картошку – этим все равно
ты правду мирозданья не изменишь,
не выйдешь за предел доступных сфер.
Неважно – Гулливер ли, Люцифер –
что соберешь, когда сомненья сеешь,
когда щедра дающего рука
и сыплет щебень в глинистую почву?
Ты днем летал? Совет: попробуй ночью,
когда темна небесная река,
Луна – зерно, лепешка, медный грош,
кибитки колесо в хрустальном небе,
когда любая достоверна ложь.
Что ждешь? Иди. Не забывай о хлебе
насущном – позаботься, уходя,
наполнить с горкой ветхую кормушку.
Харон опять идет к причалу – души
на крейсер набиваются, пыхтя.
Их много, и все больше с каждым веком –
круговорот, придуманный хитро.
Харон устало опускает веки
плюет, и вновь берется за весло.
11.09.14