Однажды, в Гефсиманской роще,
(паломный дух где густ благоговеем,
в молении склонившись ко священным мощам),
встретились Данко с Прометеем.
Едва друг друга увидать успели
герои древних темных лет –
тот час же искры спора ввысь взлетели:
чей сокровенней был обет?
Кто больше отдал людям силы
и кто страстнее, яростней служил,
пред тем, как схоронить в могиле
свой истовый и яркий пыл?
«Я сердце вырвал - молвил Данко,
чтоб людям в сумерках светить,
и блеском плоти своей жаркой
сиянье солнца заменить!»
«Огонь украл с небес у бога,
я суть унес того, кто всех сильней,
чтоб человеку указать дорогу» –
Ему ответил Прометей.
И крикнул Данко – «Я из пущи
провел толпу сквозь бурелом,
все для того, чтоб в век грядущий
их души не сковало злом!»
А Прометей в ответ: «Я факел снес им,
швырнул в очаг безжизненный, пустой,
чтобы я объятиях зим морозных
не утонули в стыни…»
«Но, постой!
Погиб я, кровью истекая –
(тут Данко яростно вскричал),
пока толпа невежая людская
мой светоч в страхе прижимая
пошла в эпоху солнечных начал!»
Прометей:
Исход мой не был быстротечен,
Я долго мучился пред тем, как умереть:
Гигант-орел клевал мне печень,
Свой отдал дух, чтобы людской согреть!
Мой дар бурлил в гранитной чаше –
алого жара полымя,
и дара нет страшней и краше,
чем дар чистейшего огня!
В него вложил всю мощь вселенной,
создания ее секрет и естество,
чтобы источником нетленным
наполнилось живое существо.
Данко:
Так ведь и я вложил всю силу мира,
ту благодать и свет, чем полон он,
стихию ту, его что сотворила,
и воздух тот, чем дышит небосклон!
Я из себя тот дар исторгнул,
и нет корвана лучше и ценнее,
того, что отдан мной покорно -
и сердце факела мощнее!
…И спорили они так долго, бренно,
что сумерки спустились на поля.
Теней полоски от дерев священных
чернели на земле, как грифеля…
…А в Гефсимании цветущей,
средь зелени и шепота олив
жил старец – одинокий, всесведУщий,
был он седобород и молчалив.
Блаженством мудрости он был обилен,
и жизни всех загадок знал секрет.
По тропам рощи той извилин
бродить любил на склоне лет.
А в этот раз с особым упоеньем
пустился в путь он, но постой –
откуда этих голосов смятенье
прорезало покой листвы густой?
И старец двинулся на звуки,
слегка кряхтя и шаркая ногой,
а в роще дивной перестуки
дерев и живности земной
звучали тихо, вразнобой…
Он долго шел – и вот увидел
двух витязей, что не смыкая глаз
свой спор вели в вечерний час.
Прислушавшись и опершись на клен,
весь разговор их слушал он.
(Так вот, пока герои наши,
не замечая ничего вокруг,
усердно пили спора чашу,
к ним голос старца обратился вдруг)
Старец
Титаны прошлого, позвольте мне вмешаться
в беседы вашей яростную прыть.
Быть может, ваши страсти заглушаться,
коль смысл скрытого смогу для вас раскрыть?
Данко:
Да, рассуди нас, древний Отче,
кто лучше сослужил для человечества?
Прометей:
Да, ты раскрой нам очи,
кто рассуждает опрометчиво?
Старец вздохнул, присел на пень широкий,
глазами смерив сумрачную муть,
заговорил он гласом низким и глубоким
словами воплощая суть.
Старец:
Вглядитесь вы в глаза той птицы,
что прикрывает крыльями гнездо.
Как думаете, от чего ее дитя родится,
и в чем здесь жизни торжество?
Прометей:
Так ясно, Отче, от огня души ведь,
что передаст она своим птенцам!
Данко:
Нет, жизнь даст сердце круговерть,
что слышится чрез скорлупу мальцам!
Старец:
Смотрите – вот бежит волчица,
а ей волчата вторят с шумом бега.
Скажите, отчего так мчится
ее сердце, отчего их нега?
Прометей:
Так это ведь от факела надежды,
что наполняет озорством!
Данко:
Нет, это малые невежды,
зверье овеяно природы естеством.
Старец:
Узрите: вот земля обильна,
и каждый в ней росток стремится жить.
Вы рассудите, отчего так сильно
благословенье света хочет заслужить?
Прометей:
Ну, право, Отче, это страсти,
рожденные от поиска огня.
Данко:
Нет, огонь здесь непричастен –
сердечное клокочет полымя!
Старик вздохнул опять глубоко,
искра очей его сверкнула в темноте...
Он понял – истина далеко
укрылась, спуталась в словесной маете.
Тут рассердился Данко, отмахнувшись:
да разве знает он, за что пролили кровь!
И молвил ему старец, усмехнувшись:
«Вы дали человечеству одно – Любовь…»
Старец:
Теплом крыла матери – птицы,
и бегом рыщущей волчицы,
семян желанье возродиться –
все лишь любви стремленья воплотиться!
Не важно, что представили вы миру,
какой подарок людям поднесли:
произведение искусства звуком лиры,
труд земледельческий в виде расцведшей мирры,
чьи корни так глубоко проросли.
И сердца светоч, и огня смятенье
зарево пламени или сердцебиенье –
любви все это отраженья.
И к человечеству любви, и к муке
от испытаний беспредельных,
что на алтарь судьбы не опуская руки,
возносят подвигов святое благоденье…
Любовь – вот мощь и истина вселенной,
создание ее секрет и естество,
и благодать, и свет нетленный,
и небосклона колдовство!..