А вот она я, живая. Я всё же дышу и смеюсь.
Я радуюсь, осознавая, что утром опять проснусь.
Мне радостно - я хожу ведь, хотя я могла не встать,
Хотя мне положено тихо, спокойно в гробу лежать.
Я перешагнула пороги, цепляясь за мир живых,
И крики слышали Боги - просила жизни у них,
Просила, чтоб жизнь вернули, просила меня простить
Ведь я так мала ещё, Боги. Мне рано ещё уходить.
И люди смотрели страшно - был жалости полон взгляд,
Шептались, что я, засыпая, уже не вернусь назад,
Что, может, в конце недели, ногами вперёд повезут,
Жалели меня, жалели, крестили на Страшный Суд,
В лицо улыбались странно, и думали о своём,
И мне ничего не сказали - я знала сама обо всём.
В стредне-тяжёлой стадии, завышен в лимфе цитоз,
Пора было распрощаться мне с миром смеха и слёз.
Но я не хотела, всё таки, я не могла умереть!
Я плакала, но я верила, что я смогу всё стерпеть,
Я выйду отсюда, слышите? Покину палату сама,
Я выйду осюда, знайте, даже если сойду с ума!
От ваших улыбок грустных, от шёпота за спиной,
Я переполнялась злостью, и я справлялась с собой,
Заставила, стиснув зубы, тело своё дышать,
Но мне было всё же страшно к полуночи засыпать.
Я справилась, видите, люди? Не надо меня жалеть.
Я вышла сама, я сильная, я это смогла стерпеть,
Вы гроб мой сожгите, милые, в крематории на заре,
Я жить буду, жить, слышите? Поверьте, пожалуйста, мне.
И вот я живая, всё-таки. Я всё же дышу и смеюсь.
И не проснуться утром.... Вы знаете. Не боюсь.