Вот под этой чинарою старой вдвоём
с нею сидели, детьми когда были мы.
Жаркий ветер печальной пустыни ночной
листву колыхал и чёрные косы любимой.
Что на небе луна? - отблеск лишь тусклый
в сравнении с чистой красой ясноликой.
Помню, края лишь платья немного коснулся,
смутилась, но всё же меня одарила улыбкой.
Взмах ресниц - и уж пущены меткие стрелы,
я от которых и не желал заслониться,
и струною дутара вдруг сердце запело,
душа над чинарою старой взлетела, как птица.
Время мчится, - чинара стоит и поныне,
и листву ветер жаркий колышет всё так же.
Над простором печальной старушки-пустыни
кружит птица, которую кто-то стрелою
вдруг ранил однажды...