*
За закрытым навечно окошком -
подоконника сумрачный мир,
где в цветах позабытая кошка
лижет времени кислый пломбир.
Засолил Петербург бесконечность
в окнах-паузах серой стены,
где сознание вдоль-поперечно
перемирия жаждет войны.
но сдвигаются камни утробы
вислой улицы в рвотную глушь
где мелькают в прицеле особы
что стреляют глазами без-душ-
но сквозь створ из бойницы столетий
проникают проклятия в нас
под ногтями в дыму междометий
множась в холод безличия масс
Схоронюсь в лазарете Коломны
на безветренной той стороне,
где не слышны за стеклами стоны,
где безвременье с кошкой в окне...
*
Сквозь годы тянется твоя рука
в тот ленинградский каменный колодец,
и как тогда возносят два крыла
на Невский в Витебск, иль куда-то вроде…
Забыты крылья там на чердаке,
где ближе был и к ангелам, и к богу,
там память в петербургской чехарде
провисла вверх с Шагалом на свободу…
Где ж та любовь, и ветер в голове,
что кружит блажь в пересеченье улиц,
чтобы спрягалась по углам во все-
возможные местоименья дури…
По теням крыш куда-то прошагал
за окнами Шагал – наивный гений…
И я слетал сегодня на вокзал,
чтоб взять билет
до юных тех мгновений…
*
Убийца-чай на нет свел шумный спор...
Мы распрощались как-то неумело,
но лужи отражали разговор,
косыми брызгами кусая тело.
По городу натоптаны пути,
где прошлого сопровождают тени.
Круги по темным улицам, круги
в созвездьях петербургских настроений
в безвыходность замкнулись, как всегда...
в беспомощность глядящего спросонья
на город, где привычная среда
волшебна столь,
сколь вредна для здоровья…
Четверг не заступил. И вкус застолья
бродил в ночи...
Но кончилась среда.
2012