Она собирала впопыхах чемодан:
Духи, теплый шарф и берет,
И ветер свободы к другим берегам
Гнал проклятый этот рассвет.
Ей вдруг показалось, всего лишь на миг,
Что дом это будет стоять,
Что можно остаться, что можно здесь жить,
И, может быть, не умирать.
Но пасти стальной оглушительный рык
Поверх звона колоколов
Безжалостно вырвал стенающий крик
Из тысяч отчаянных ртов.
Из боли, из страха, из тьмы, где нас нет
Смотрели пустые глаза,
И в мертвых зрачках, устремленных на свет
Ей было не видно себя.
Она задыхалась, хотелось кричать,
И рвать всю себя в лоскуты,
Но небо решило, что будет молчать,
Пока кровь питает цветы.
Они уходили, теряя ее,
Беззвучно, один за другим,
И в час, когда кровь обернулась дождем,
Почти не осталось живых.
Она поднялась, пыль стряхнула с колен
И, глядя на выжженный дол,
Неровно пошла через пепел и тлен
Отыскивать новый свой дом.
И возле ручья, там, где раньше вода
Младенческой била слезой,
Она свою тихую пристань нашла
И, может быть, даже покой.
А время дождей вскоре смыло с лица
И копоть, и трусость, и боль,
И даже вину, что уже не вина,
Что только казалась виной.