Твой сиреневый мир в глазах расколется на миллиард ледяных осколков, и в струях дождя
Я уже не узнаю тебя,
Лотосоокая.
Босиком по асфальту, который заезжен, затаскан и временем смят, ты пойдёшь, ссутулившись в знаке немого вопроса.
За что же?
За что же на небе кресты
стоят?
Ты знаешь, в летнюю пору я уже не сверкну тебе солнцем в глаза.
А разбитые вдрызг небеса не ответят тебе ни звука.
Вслед твоим безмолвным шагам не несётся ни крика, ни плача.
Я тебе себя не отдам.
Я тебе... тебя не отдам.
Не стучись, даже не пытайся.
Ты, дитя нетленного заката, возродишься в новом цвете бурь.
Я же тленом северным осяду у подножья собственной могилы.
Скорчись в муках или соляным столбом обозначь протест свой, только это...
Ничерта не значит для меня.
Будь как можно дальше в те моменты, лишь кость мою и плоть сожрёт земля.
Алчно и безмолвно, как бывает
С теми, кто посмел тебя любить
Безумнее, чем солнце - темноту.
Ведь лишь поэтому оно лучи так простирает
В объятия её. Та... умирает,
Но это не существенно сейчас. Сгорает...
Минута, отданная мне, как тряпка, что полита керосином.
Прости, Лючия, ясноокая звезда, что вечно восстаёт из пепла,
Я так исчез, как тает темнота -
- Возлюбленная монохромным светом.