Сказки и легенды (Петр Гуреев) / Стихи.ру

ЛЕГЕНДЫ О ЦВЕТАХ

Ромашка

Любит - не любит, придет - не придет,
сердце наивное верит и ждет.
Просим ромашку чтоб чудо сбылось,
так испокон на Руси повелось.

Фея лесная на свете жила
там, где волшебница не было зла,
мигом вокруг оживала природа
солнце светило, смеясь с небосвода,
веток, засохших сплошной бурелом
вверх поднимался величием крон,
блеклость соцветий увядших бутонов
яркими красками полнилось снова.
Люд и зверье собирались у феи,
чтоб излечиться от разных болезней,
знали, она не откажет и хворь
сразу отпустит, забудется боль.
Так и плыла ее жизнь безмятежно,
то ручеечком, то песенкой вешней,

радости, зная, не ведала чувств
в сердце пока не нагрянула грусть.

Жил пастушок в деревушке соседней
чудно он песни играл на свирели,
спрячется дива, бывало, за куст
слушает, слушает пряча искус
выйти из леса и жгучей красой
парня младого увлечь за собой.
Долго ли, не долго ль фея крепилась,
но не сдержалась и выйти решилась,
вышла красой лучезарной сияя,
девой прекрасной, посланницей Рая.
Видя такое пастух обомлел
речь потерял и на землю присел.
"Милый, не бойся, я фея лесная
и уж давно по тебе изнываю,
люба твоя мне свирель и игра
слушать ее я могу до утра".
Речи такие сказав, чаровница
с ним в поцелуе торопится слиться,
то что мечталось, отныне сбылось
ласки, объятья, лобзанья до слез...
С неба спустилась на них благодать
Стали денечки с тех пор коротать,
он ее учит играть на свирели
так чтоб в округе все песней звенело,
фея же тайны ему открывает
мази как делать, варить как отвары,
где и когда собирать надо травы,
чтобы лекарством им стать - не отравой.

Долго ли, коротко ль счастье то длилось,
все незаметно для них изменилось,
лекарем знатным тот стал пастушок
знания видно пошли ему впрок,
нищ был он раньше, а ныне богат
не до коров ему и не до стад,
реже и реже стал в лес приходить,
чтобы у феи совета спросить.
Та же, страдая сидит у кустка
ждет не дождется никак пастушка,
слезки из глаз ручейками стекают
силы кудесницы медленно тают,
с каждой слезинкой их меньше и меньше
горюшко-горе ее безутешно.
Так и на нет вся слезьми изошла
раньше любима, теперь не мила...
Там куда капельки-слезки стекали
сразу ромашки с земли вырастали,
к Солнышку тянут свои стебельки
с ним так похожи ее лепестки.
Любит - не любит, придет - не придет
сердце наивное верит и ждет...

А пастушок что подругу забыл
сам истощился и нет больше сил...
с каждой слезинкой терял свою власть
стал люд честной его всячески клясть...
нету удачи и сила ушла
та что кто когда-то с ним об руку шла.
Снова пошел он к кудеснице фее
на доброту ее сердца надеясь,
кличет покличет пастух чаровницу,
будто бы хочет пред ней повиниться,
но ничего он не видит вокруг
даже ромашкой усыпанный луг.
Тянутся, тянутся стебли к нему,
он же никак не поймет почему,
плюнул с досады и двинулся прочь...
так был бедняга до денег охоч.

Помните люди историю эту
чище любви ничего нет на свете…
Любит - не любит, придет - не придет,
сердце наивное верит и ждет...

Колокольчик

В вековечном лесу
Музыкальный жил гном,
Всё от песен его
Замолкало кругом.
В предрассветной тиши
Он любил напевать,
Небывалых чудес
Рассыпать благодать.
Зацветали цветы
Шелестела листва,
Птицы трелью своей
В такт плели кружева.
Но однажды тот гном
Так увлекся игрой,
Что про шляпу забыл
Полуночной порой.
Там, где шляпа была
Колокольчик взошёл,
И звеня поутру
Всем на радость зацвёл.

Василек

Небо:
"Ой ты нива, нивушка
Отпусти кручинушку,
И для сине небушка
Не жалей, да хлебушка.
Я внимаю с жадностью
Звукам благодарности...
Птицы голосистые
Славят щебетаньем,
А цветы душистые
Шлют благоуханье.
Дерева зеленые
Светом опоенные,
Что-то там таинственно
Шелестят мне листьями.
Только ты печальная
Все молчишь, стесняешься
Нет в тебе ни радости,

Тени благодарности.
Я ль тебя не потчую
Ливнями обильными,

Чтоб колосья сочные
Были еще сильными."

Нива:
"Благодарна я судьбе,
Просто ты не видишь,
Зелень пашен лишь тебе...
Взглядом как окинешь
Заливаются поля
Всей палитрой красок,
Благодарность в том моя...
Небо - ты прекрасно!"

Небо:
"Ой, ты нива, нивушка
Позабудь кручинушку,
Я внимаю с жадностью
Звукам благодарности
И к тебе, любимая,
Васильками синими
Я спущусь чтоб с нежностью
Растворится в вечности!"

Иван-Чай

Красная рубаха,
Светлый чуб вихром,
То Ивашка в поле
Ходит босиком...

Средь кустов зеленых
И созревшей ржи,
В рубище красуясь,
« Кто идет, скажи?»

« То Иван, чай, бродит!
Любит он луга,
Да в рубахе красной
Полежать в стогах!»

С тех времен далеких
Так и повелось,
Коли зелень с красным,
То Иван, небось...

Так кипрей высокий
Имя получил,

Стал он Иван-чаем
Сердцу вкусом мил.

Нет, душистей чая
В поле у костра,
Ароматом пряным
Он взбодрит с утра!

Жасмин

Давным-давно, когда цветы
Все были белыми, художник,
С палитрою своей роскошной
Пришел исполнить их мечты.

"Спешите, выбирайте цвет,
Для вас не жалко ярких красок,
В обличье новом и прекрасном
Вы завтра встретите рассвет!"

Всех ближе был жасмина куст,
Он пожелал быть цвета солнца,
Чтоб как оно себя до донца
Отдать в порыве нежных чувств,

Чтоб источать свой аромат
Красуясь золотым отливом.
Художник произнес ворчливо:
"Не торопись, волшебный сад

Не может жить без нежных роз,
Она... она здесь королева,
Ей право отдаю быть первой,
Моей властительнице грез"

Обиды сей не снес жасмин
И от раскраски отказался,
Как был он белым - так остался...
Но от того ли меньше мил?

Анютины глазки

Отзывчивое сердце,
Доверчивы глаза,
Всегда на боль чужую
Находится слеза.

Любой дурной поступок
Готова оправдать,
Из уст заветным словом
Струилась благодать.

Такая вот девчонка
На хуторе жила,
Не ведала печали
И сторонилась зла.

Но вот пришло несчастье,
И на свою беду
Всем сердцем полюбила...
Свидания в саду...

Пьянящи поцелуи
И ласки при Луне,

От счастья неземного
Анюта как во сне,

И от любви блаженной
Игрива, весела...
Не ведала, игрушкой,
В его руках была.

Он девушку лаская
Жениться обещал,
Но дело как к женитьбе
По-тихому сбежал.

Анюта угасает…
Снедает грусть-тоска,
Нет радости во взгляде
И смерть уже близка.

Не выдержала горя
И от судьбины злой
Ушла навеки Аня
В далекий мир иной.

На месте погребенья
Теперь цветут цветы
В них тщетные надежды,
Угасшие мечты,

Немое удивленье,
Глубокая печаль…
Но в ожиданье чуда
Всё смотрят, смотрят вдаль…

Маргаритки

"Ах, как бы я хотела
Чтоб Звезды в небесах
На землю опустившись
Жизнь обрели в цветах!"

Так думала Мария -
Совсем еще дитя,
Никак не ожидая
Небесного дождя.

Вмиг отразились звезды,
И капелькой росы
Собрались на растеньях
Невиданной красы.

Мария в умиленье...
Она восхищена...
Как нежны маргаритки!
Какая белизна!

Шиповник

Во станице, на Кубани девица одна жила,
Раскрасавицей пригожей по округе всей слыла.

Полюбился той дивчине казаченек молодой,
Чуб - вихром из под фуражки, до чего ж хорош собой.

Все у них бы было складно, только вот одна беда
Казаченек разудалый беден был, как и она.

Не отдаст за парня тятька, двери в сенях - на запор,
У него уж состоялся с атаманом уговор.

Он давно за нею сохнет, присылал не раз сватов
Но девчононька упрямо гонит прочь его послов.

Только жизнь неумолима - это истина стара,
Времечко вот так приспело, - казаку служить пора.

Горько девице, несладко, буйством славен атаман, -
Ночкой темной, как разбойник, взял ее да и украл.

Взаперти теперь томится ненаглядная краса,
По щеке горючей каплей тихо катится слеза.

«Ой кручинушка-кручина, ой судьбинушка-судьба,
Ой за что такая доля - выйти замуж не любя.

Лучше в омут с головою, или острый нож в груди,
Смертушка моя родная, поскорей за мной приди»

И в отчаянье дивчина убежала из окна
И в лесу среди деревьев упокой нашла она…

Вот на том, на самом месте распустился дивный куст -
В нем слились одновременно вечная любовь и грусть.

А шипы напоминаньем атаманам будут пусть,
Что ни силе, ни богатству не убить высоких чувств.

Одуванчик

По полям, по садам, по опушкам, дубравам
Ищет Флора цветок, чтоб пришелся по нраву.

Все цветы хороши, один краше другого,
Как же выбрать? Скажи! Их в округе так много.

И сама не своя от нелегкой задачи
Флора в сад забрела... О, какая удача!

На пригорке стоит красотой осиянный
Благородный Тюльпан, чист как свет, без изъяна.

"О, ответь мне Тюльпан, почему так задумчив?
Расскажи про мечты, не таись и озвучь их."

"Я мечтаю о том, что, проснувшись с зарею
У стен замка взойду и бутоны раскрою,

Чтоб принцесса бы мной целый день любовалась
И моих лепестков нежной ручкой касалась.

Чтоб красою моей все вокруг восхищались
И дарили любовь... вот о чем мне мечталось".

От подобных речей вдруг расстроилась Флора
На капризный Тюльпан посмотрела с укором:

" Ты красив, спору нет, но кичишься же славой,
А такие цветы, мне, увы, не по нраву".

Ей Тюльпана слова, словно в сердце заноза,
Погрустила чуть-чуть и отправилась к Розе.

Та поодаль росла аромат источая
В изумрудном саду, как посланница Рая.

" Стать любимым цветком, не желаешь ли Роза
И мой радовать глаз не красуясь, а просто?"

" Я хрупка и нежна, и расти, где придется
Не по мне... я хочу быть прекраснее солнца

Затмевая собой все цветы, что в округе
Разрослись по себе, прижимаясь к друг другу.

Посади ты меня у красивого замка
Для твоей я души стану слаще бальзама!"

От подобных речей вновь расстроилась Флора
И на гордый цветок посмотрела с укором:

" Ты красива, как свет, но горда, величава,
А такие, увы, мне совсем не по нраву".

И богиня, грустя в путь отправилась дальше...
"Отыскать, где цветок без напыщенной фальши?"

И увидела вдруг золотой сарафанчик,
Этим ярким цветком был простой Одуванчик!

" Одуванчик! Скажи, как тебе здесь живется,
Не ужель никогда, никогда не взгрустнется?"

" Ну а что мне грустить? Там, где я, там ведь дети,
Самый шумный народ он на всем белом свете.

А как дунут они, разлетаюсь пушинкой,
И лечу над землей белоснежной снежинкой!

Настроенье дарю, принося людям радость,
Вот она мне поверь, настоящая сладость."

"Ты отныне теперь мой цветочек любимый
Разрастешься вокруг ветром легким гонимый

По лугам по полям по опушкам и склонам
Будешь свет всем дарить, красотой своей скромной!"

Лилия

Лилии, белые лилии
Сказочных эльфов приют...
Мир бесконечной идиллии
Где еще крохи найдут...
Венчиков звон колокольчиком
Будит собратьев в ночи,
В каждом душистом бутончике
Песней молитва звучит.
Песня - что дар благочестия
Сном обнимает сады,
Эльфы, как в небе созвездия
Сыпят свой свет на цветы.

Лютик

Полюбила, как на зло
Парня не богатого,
Полюбила, я его
От отца украдкою.

Одурманила любовь
Легкой поволокою,
И видать придется жить
Девой одинокою...

Не отдаст меня отец
Ой, да за пригожего,
У него в кармане нет
Ни рубля целкового,

Но зато веселый он
Сердце полно нежности,
И меня так заразил
Этой безмятежностью...

Ты прости меня, прости,
Милый, родный батюшка,

Что ослушалась тебя
Твоя дочка-ладушка.

Разбросала по земле
Да монеты златые
Чтоб не сватались ко мне
Знатные, богатые...

Пусть, отец, монеты те
Превратятся в лютики,
Буйным цветом зацветут
Желтенькие кустики!

Ковыль

Было время... Басурманы
Землю русскую топтали

Не было покоя дедам
Ни зимою и ни летом.

Как терпеть не стало мочи
Вышли ратью ближе к ночи.

В поле чистом стали станом
На рассвете чтоб с туманом

Во широко выйти поле…
Ворога терпеть доколе?

А как только рассвело
Началась кровава сеча,

Бились день и бились вечер,
Много воев полегло.

На крови в том чистом поле
Травка чудная взошла,

Словно поседев от горя
Вся была белым бела.

С той поры так повелось
Коль погибнет в сече Рос,

Вырастет ковыль седой
Возвратив, как будто в строй

Воя нового, чтоб землю
Защищал от иноземцев…

Сирень

Тончайшего стройнее стебелька,
Яснее Солнышка, прекрасней Рая
И самого нежнейшего цветка, -
Была Сиринга – нимфа Чудо-Мая.

Она на ход проворна и легка,
Бежит по лесу будто бы играя,
Не ведая, - за ней издалека
Влюбленный Пан украдкой наблюдает.

Собравшись с духом златорогий бог
За нимфой вслед помчался со всех ног.
Не убежать бедняжке, не укрыться,

Не справиться со скоростью оленьей...
Бесчестье?! Нет! Мне лучше в куст сирени
От похотливых взоров превратиться.

Ирис

Это было давно,
Только жизнь зарождалась
Прометей для людей
Выкрал самую малость…

Благодатный огонь
Подарил безвозмездно,
Чтобы радость жила
На земле повсеместно.

С этим ярким огнем
В небесах семицветьем
Засияла дуга
Осветив поднебесье.

Как взошла на заре
Так весь день полыхала,
Даже солнце зашло,
А она всё сияла.

Светом полным огня
Окрыляла надежду,

И земля на века
Не остынет как прежде.

Этот радужный свет
Утонул лишь с рассветом,
Но оставил свой след
Неземным многоцветьем.

Засверкала земля
Миллионами радуг,
Будто бы раздарив
Свои ирисам краски.

Незабудка

В незапамятные времена
Когда жизнь на земле зарождалась,
Флора буйству красот восторгаясь
Раздавала цветам имена.

Уделяла вниманье былинке,
Каждой веточке, каждой травинке...

Столько их на земле проросло,
На опушках и топях болот.

Как бы тут никого не забыть
Имена всем раздать со значеньем,
Кто-то будет дарить восхищенье,
Кто-то ядом способен сгубить...

Денно, нощно работала Флора
Обошла все куртины и боры,

Долго, долго ходила без сна
Всем растеньям дала имена.

Но когда уходила домой
Услыхала грудной голосочек:
"Не забудь обо мне!" так цветочек
К ней взывал голубой-голубой.

И богиня, подумав минутку:
"Назову-ка тебя незабудкой!

И чтоб больше уже не забыть
Будешь память людей ворошить!"

Чабрец

Ой, да в путь дороженьку
Казака пригожего
Собирала мать.
В вещ мешочек старенький,
Сбоку да под складочку
Сунула чабрец.
В дальней той сторонушке
Встретил красну девицу
Молодой казак.
Дева с косой длинною
И красы невиданной
Да свела с ума.
Мать же вся в кручинушке,
Сынко на чужбинушке
С ней остался жить.
Только делать нечего
Видно ей судьбинушка
Сына ждать-пождать.
Время, время, времечко
Катиться и катиться
Как его поймать?
Как-то разбираяся
Отыскала девица
Старый вещмешок.

Уж хотела выбросить
Памятку о Родине
Молода жена.
« Не спеши родимая,
Сам его я выброшу
Только посмотрю
Нет ли что далекого
Да из дома отчего
В стареньком мешке».
Что за чудо дивное,
Сбоку да под складочкой
Он нашел чабрец.
Пахнет пуще прежнего
Он родной сторонушкой,
Где родная мать.
К ней сынок в кручинушке
Поспешил с повинною
С молодой женой.
Радовалась матушка
И за возвращеньице
Славила чабрец.

Бессмертник

«Я замуж выйду – будет муж.
А будет муж – родятся дети.
Но брата как вернуть? Обрушь
Хоть на меня свой гнев, на свете

Не сыщешь человека ты,
Что за тебя молиться станет
Как я… коль сбудутся мечты
И брат в родимый дом заглянет».

Был тронут этой речью хан
И преданности удивился,
Окинув зорким взглядом стан
К земле подумав, наклонился,

Смотревший на него цветок
Сорвал и протянул Авдотье.
«В руке, покуда лепесток
Не вянет, по моим угодьям

Ходить ты можешь смело с ним,
И коль родню свою отыщешь,

Бери без выкупа! Родным
Твоим я волю дам, хоть тыще».

И в нетерпении с цветком
Она пустилась в путь-дорогу,
Молила Бога лишь о том
Чтоб цвел цветок заветный долго…

Молитву ту услышал Бог,
И дал цветку такую силу,
Что он не вял, наоборот
Стал только ярче и красивей!

Творил добро по всей Орде
И русичей спасал от смерти…
С тех пор зовется цвет везде,
Красивым именем «Бессмертник».

Гвоздика

Мрачнее туч прекрасная Диана
Дичь разбежалась прочь, насмарку день,
О, как удача все ж не постоянна
Вчера во взоре радость, ныне тень,
Вчера в ягдташе густо, ныне пусто
Как не сорвать на ком ни будь тут зло...
Не кстати пастушка с его искусством
На гиблую дорожку принесло,
Где проезжала грозная богиня.
"Негодник, как посмел своей игрой
Испортить день, нарушить мой покой
Дичь разогнав с охотничьей тропинки.
Ты бесшабашной песней на свирели
Заставил кабана свернуть с пути,
Забиться дичь поменьше глубже в щели...
Теперь тебе мальчишка не уйти".
"Помилуй несравненная Диана,
Но я ни в чем, ни в чем не виноват
Не ведал что ты так рано на охоту
Выходишь, мне откуда это знать,
Прости, я лишь обыкновенно смертный,
Поверь в мою невинность, отпусти".

Но ярость быть не может милосердной
Клокочет все в Дианиной груди.
О, Боги! Где же Ваше состраданье?
Когда-нибудь касалась Вас слеза?
За что, какие страшные деянья
Вы колите невинные глаза?
Раскаянье не может оправданьем
Служить, добрей, добрее надо быть!
И после бессердечных злодеяний
Увы, так поздно, поздно слезы лить.
И будут вечно на поступок дикий
Взор устремляя прямо в небеса
Две красные, кровавые гвоздики
Смотреть...
Цветы те - пастушка глаза...

СКАЗКИ СТАРОГО ЛЕСА

Русалки

В деревушке отдаленной
Жил был парень молодой.
Девок много в той деревне,
Только глянулся одной -
Синих глаз с него не сводит,
Так и ходит по пятам,
Норовит случайно встретить
И увидеть тут и там.
Пареньку всё это лестно -
Лепа девица собой,
И нарёк её женою
Он осеннею порой.

Но недолго счастье длилось -
Стало ясно, поспешил.
Только лишь наступит лето ,
Дома усидеть нет сил.
На русальной на неделе
Так и хочется в леса -
Издавна его манила
Их волшебная краса.
Ласки девичьей изведать
Денно, нощно он алкал,
Целовался, миловался
Не единожды в мечтах.
Все бы было хорошо,
Но в народе говорят -
Коль попал в лес в эту пору
Не воротишься назад,
Длинновласые плутовки
Доведут, ой, до беды.
С озорным девичьим смехом
Выйдут плавно из воды,
Красотою неземною
Вмиг тебя заворожат.
Ты не будешь в силах даже
Оторвать от чуда взгляд.
А потом разденут молча,
Станут страстно миловать,
А, насытившися вволю,
До умора щекотать.
И от этой жуткой пытки
Не уйти, не убежать…
Страшно очень, но охота
Страсть русалочек познать.

Так и маялся бедняга,
Что не мог ни есть, ни спать,
Между волей и неволей
Ой как трудно выбирать.

На окраине деревни,
То ль на счастье, то ль беду,
В одиночестве и страхе
Нелюдимый жил колдун.
Вот к нему, как раз под вечер,
Паренек наш и зашел -
Между прочим, о русалках
Разговоры с ним завел.
Тот, уставший от молчанья,
Собеседнику был рад
И поведал откровенно,
Как найти с русалкой лад.
« Слушай, парень, от нечистой
Есть один лишь оберег -
Никакое там не чудо,
А простой нательный крест.
Потому русалки сзади
Нападают на людей,
Что нательный крестик носят
На груди, а не спине.
На русальной коль неделе
Соберешься ночью в лес,
Не забудь для оберега
Взять второй с собою крест.
Будут вкруг русалки виться,
Но к тебе не подойти,
Потому что есть защита
На спине и на груди».

В расчудесном настроенье
Паренек оставил дом
И, как солнышко сгорело,
В лес пустился прямиком.
А зашел он в лес дремучий,
Сразу так и обомлел,
Никогда еще не видел
Столько обнаженных тел…
Та, усевшись на березке,
Распустила волоса.
Та с улыбкой ножки моет,
Наклонившись у пруда.
Кто смеясь играет в салки,
А кто водит хоровод -
Все у них как у людей,
Жительниц-прелестниц вод.
Вмиг картина изменилась,
Появился лишь смельчак.
Надо ж с ним побаловаться
Ведь мужчина как никак,
И накинулись шалуньи
На беднягу всей гурьбой,
Чтобы было не повадно
В лес ходить ночной порой.
Только вот не подойти
Им к красавцу со спины,
Отгоняет крест нательный
Обольстительниц лесных.
Уж они и так и эдак
Над его главой кружат…
Околдованный вниманьем
Он и сам уже не рад,
Что наслушавшись советов
Крестик на спину одел.
Если разобраться здраво
Сам русалочек хотел.

И промолвив: «будь что будет»
Резко дернул за гайтан,
Тут русалки налетели
Как жестокий ураган,
Наземь бедного свалили
И давай его ласкать,
Нежно-нежно, страстно-страстно
Миловать и целовать.
От такой чудесной пытки
Парень выбился из сил,
Обольстительниц-шалуний
О пощаде попросил.
Только это все напрасно,
Их теперь уж не унять,
По законам жанра надо
До смерти защекотать.
Но одной из девиц, очень
Стало жалко молодца:
«Ой, сестрицы, пожалейте,
Нет на нем уже лица,
Сделаем давай носилки
Из березовых ветвей,
И снесем его до хаты
Да к молоденькой жене».
И смеясь вовсю бесовки
Понесли его домой,
Уложили на постельку
С раскрасавицей женой.

Та проснувшись обомлела,
Что за вид у муженька:
«Признавайся окаянный
Где ты был, спала пока?»
Долго-долго, слезно-слезно
Он прощеньице просил…
И простила… потому что
Был ее он сердцу мил.

Ох, давно же это было,
Много лет с тех пор прошло,
И за все, за эти годы
В лес тот больше ни ногой!

Только память, вот зараза,
Сердце все-таки щемит,
Незабвенный чудный вечер
До сих пор в глазах стоит!

Калины куст

Пролог

Испокон веков калину
Славил весь народ честной
За ее хмельные вина,
Чудодейственный настой.
Нет, не горечи полыни,
Сладости была полна,
Гроздь красивая на диво
Ароматна и сочна.
Только кто об этом помнит?
Что дошло до наших дней?
Не найти на белом свете
Нынче ягоды горчей.

И сейчас хочу поведать
Вам историю любви,
Что недавно мне пропели
Лунной ночью соловьи.

1

Как во те века да старинные,
В годы давние да былинные,
Ой, жила была дева красная -
Дева красная, очи ясные,
Очи ясные, да с лукавинкой,
Что достались ей, ой, от маменьки.
Губки сочные, губки алые,
Щечки с ямочкой разрумяные,
Косы русые и до пояса -
Подойти к красе даже боязно.
Сесть бы рядышком, да сравниться ей
Красотой своей с Заряницею,
С Живой светлою - летней свежестью,
С Лелей ветреной - томной прелестью.
Солнце Красное в вечер клонится -
Так земля у нас слухом полнится.

Про красу прознал вскоре белый свет
От поклонников, ей отбоя нет,
Только ни к чему эта суета,
Все смотрины те - скуки маета.
Ухажеров - тьма, но никто не мил -
Их терпеть давно нет уж больше сил.
Добрый молодец на примете есть -
Распригоженький, глаз что не отвесть.
Только он смешной и большой чудак -
Не понять его девице никак.
Не нужна ему девичья краса,
А милей, видать, птичьи голоса.
И дремучий лес, словно дом родной
В солнечный денек и порой ночной.
Зачарован он красотой дубрав,
Сочной зеленью шелковистых трав.

2

Не по нраву то красной девице,
На внимание все надеется,
Он же будто бы насмехается
Стороной пройдет, не оглянется.
То ли он слепой, то ль бахвалится
Над любовию издевается.
Сердце девичье, ой, обидчиво
К невниманию восприимчиво,
И в единый миг станет фурией
Разразится вдруг страшной бурею.

«Славный, любый мой! До свидания!
Нет прощенья мне, оправдания,
Ты прости меня никудышную
Деву глупую, горемычную.
Пусть горит огнем, синим пламенем,
То что создано мирозданием.
Как сгорит твой лес до травинувши
Боль поймешь мою и кручинушку».

Как задумала, так и сделала
Про судьбу свою, ой, не ведала.
Лес сгорел дотла, до травинушки,
Не унялась боль и кручинушка,
Оправданья нет и прощения
Не вернуть того, что содеяно.
Смотрит дева вдаль взглядом каменным,
Лишь калины куст на окраине,
Зелен, как и был, пахнет свежестью…
Подошла к нему с безутешностью.
С грустью обняла, разрыдалася
Ничего вокруг не осталося.

В это времечко парень в лес пришел,
След пожарища он лишь там нашел.
Видит девица горько слезы льет,
Сердце екнуло и растаял лед…
Ненаглядную полюбил красу,
Что не раз встречал он в своем лесу,
Но в мгновение, как ее узрел,
Леса старый дух, в горе прилетел.
Деву красную он не смог простить
И нарек ее век старухой быть…

Эпилог

"Ну и пусть состарилась ты, пусть,
Сердце пылкое наполнив грустью,
Я блаженным неземным всевкусьем
Наслажусь, касаясь сладких уст.

Без твоей любви мир будет пуст,
Без тебя, уверен, заблужусь я,
Не вздохнуть широко боле грудью
Коль разлучит нас калины куст.

Нет! прошу вас слезно, духи леса,
Отпустите деве милой грех
Не найти теперь, увы, мне места

Если не услышу звонкий смех,
Не она, а я во всем повинен,
Мне и пить кровавый сок калины".

Вещий дуб

1
Ой, отдали молодую
Да за старого вдовца,
Не могла она перечить
И послушала отца.
Ей бы девице пригожей
В женихи, да молодца
Не смотрела бы быть может
Грустно с мужнина крыльца.
Но свершилось, делать неча
И со старым надо жить,
Постараться побыстрее
С света белого изжить.

2
«Думаю нетрудно будет
Старику на шею сесть,
Захотел коль молодую,
То терпи капризы впредь.
По хозяйству и по дому
Мне ходить, ой, не досуг,
Постарайся за обоих
Разлюбезнейший супруг.
Отработаю в постельке,
Это как то мне милей,
Все желания ублажу,
Может сдохнешь поскорей!»

3
Так и жили душа в душу,
Беззаветно он любил.
Но примерно через годик
Старый выбился из сил,
А она и так и эдак
Норовит всё нагрузить,
Продолжая в своенравье
Из него веревки вить.
Видит дед, что дело худо
И смекалочку включил,
Как жену свою младую
Да навеки проучить.

4
Как то утречком проснувшись
Он молчком, без лишних слов
В лес отправился неспешно
За большой вязанкой дров.
Вот уж солнце к ночи клонит
А старого нет и нет
В мыслях вертится супруги,
«Мож его задрал медведь…
Кончились ее мученья
С этим скучным стариком
И отныне полным будет
От гостей веселых дом.

5
Но рассеялись надежды,
Дед вернулся, жив-здоров,
В преотличном настроенье,
Да еще с вязанкой дров.
И жене с улыбкой молвит:
«Как свои пять пальцев лес
Знаю этот, но не видел
Я еще таких чудес.
На высоком, на пригорке
Доживает уж свой век,
Дуб огромный в три обхвата…
И стоит он триста лет.

6
Тыщу раз его я видел,
Мимо часто проходил,
Но ни разу вот не слышал,
Чтобы дуб тот говорил.
А сегодня вековечный
Был со мною добр и мил,
И про горести-печали
Душу мне свою излил.
А еще в сердцах поведал:
«Знаю всех людей судьбу,
Ну а если кто попросит
То, конечно, помогу".

7
Навострившись, во все уши
Мужа слушает жена,
Чтоб сильней разговорился
Налила ему вина.
А старик все так и чешет,
Благоверной рассказал
Под наполненный стаканчик
То что знал и что не знал.
В довершение поведал:
« Дуб тот, день лишь говорит,
А потом опять надолго,
Лет на сто он замолчит».

8
Взъерепенилась плутовка:
«Ой, я тоже побегу,
Может нам в беде поможет
Говорящий вещий дуб.
Знаешь ведь что куры дохнут
И скотина не стоит,
Что-нибудь, авось, подскажет
В чем секрет - не утаит».
«Знаю, знаю, дело худо,
Ну ступай, ступай скорей.
Только прежде мне с устатку
Пополней стакан налей».

9
И пока жена сбиралась
Первым в лес он поспешил,
Влез в дупло большого дуба
И дыханье затаил.
Ждет-пождет когда супруга
Перед древом явит лик,
Интересно деду всё же
Чем закончится визит.
Интересно бабьи мысли
Ненароком так узнать
Чем она живет и дышит,
Душу смутную понять.

10
Наконец-то появилась
И дрожащим голоском,
Жалобно заголосила
Всё о женском, о своем.
Как несносный старикашка
Нелюдимостью достал,
Что над ней давно смеются
В хуторке и стар, и мал.
Мол на привязи он держит
Не пускает никуда,
Что совсем старухой стала,
Хоть годами молода.

11
«Ой, ты, дедушка речистый
Посоветуй, как мне быть,
Как от муженька старого
Да умчаться во всю прыть,
Нету сил моих уж больше
По ночам белугой выть,
Научи широколистый
Как же мужа ослепить,
Чтоб не видел и не слышал
Смех заливистый гостей,
Чтобы никогда не сведал
Он неверности моей».

12
Дуб прослушав излиянья
Бабе говорит в ответ:
«Не кощунствуй, молодуха.
Дам тебе один совет.
Всё тут просто и не стоит
Зелья попусту губить,
Муженечка не младого
Масляней начни кормить.
Сжарь курёнка под сметанкой,
Пусть он ест и не скупись,
Попроси, чтоб ел он сытно,
Низко в ноги поклонись.

13
Навари с утра побольше,
Понаваристее щей.
И сваргань молочной кашки
Маслица не пожалей,
Да стаканчик для сваренья
Пополней ему налей.
Как наестся он досыта
Станет курицы слепей».
Речь прослушав молодица
Поклонилася дубку
И чтоб снеди наготовить
Поспешила к старику.

14
Тот быстрее пули в хату.
Прямиком наперерез,
Обогнав свою супругу
Прибежал, на печку влез.
Захрапел, что даже стены
Задрожали. А жена,
В избу не спеша заходит
Мужа будит ото сна.
И елейно-сладкой речью
В ступор вводит муженька
Он давно уже не слышал
Бархат нежный голоска.

15
«Эх ты, старенький, опять ты
Находился, захирел,
Лучше б дома, да на печке
Днями целыми сидел.
Хочешь я забью куренка,
Али напеку блинцов?
Кашку с маслицем погуще
И побольше голубцов.
Для тебя я наизнанку
Вывернусь, но накормлю,
Просто ты еще не знаешь
Сильно как тебя люблю»

16
«Ой, спасибо, дорогая!
Сядь и ты со мной поешь,
Хватит на двоих куренка
Надоел небось кулеш.»
«Что ты, что ты и не думай,
Мне тебя бы накормить,
А самой не много надо,
Хлебца, да воды испить.
Кушай, кушай наедайся,
Вот тебе стакан вина,
Пусть отныне чаша будет
У тебя всегда полна».

17
«Ой, постой, жена, не вижу
Где стоит стакан с вином,
Вдруг глаза все застелило
Непонятной пеленой.
Нешто это от обжорства?
И теперь навек ослеп
Бросишь старика худого
До того я стал нелеп,
Не добраться даже к печи
Мне без помощи твоей.
Эх, зачем же я объелся
Этих чертовых курей».

18
Молодуха горько плачет,
Но в душе клокочет смех,
Уж теперь то погуляет
Безо всяческих помех.
Муженечка, да на печку
Усадила кое как
И на улицу умчалась
За гостями впопыхах.
Собрала гостей и вскоре
Пир в избе стоял горой,
Для бабенки горемычной
Сразу стала жизнь иной.

19
Так кормила, так поила,
Что закончилось вино,
И одних гостей оставив
Побежала в погребок.
Видит дед, супруги нету
Гости пьяные в дугу,
С печи скоренько спустился
Прихвативши кочергу,
И давай пьянчуг бутузить,
Первого с размаху в горб,
А другого по затылку,
Третьему ж досталось в лоб.

20
Ну, а после всем гулякам
В рот засунул по блину,
И залез опять на печку
Ожидать свою жену.
Та зашла и обомлела,
На устах застыло: «Ах!»
Вот обжоры, вот допились,
Что блины торчат в зубах.
Наказал наверно Боже,
Что желала мужу зла,
Что в избу гостей без спросу
К вечерочку привела.

Эпилог

Тошно, тошно молодухе
Жить с трухлявым стариком.
Ну, а мужу разве сладко?
Для младой жены кругом
Столько всяческих соблазнов,
Что никак не устоять,
Потому не лучше ль будет
Одному жизнь скоротать,
Скучно пусть, зато спокойно
Будет времечко течь впредь,
Не ослепнешь от куренка
Вся пойдет на пользу снедь.

Леший из лесочка

1
Как в глуши лесной
Во дубравушке,
Старый дуб стоял
Вот уж триста лет,
Ну а в дубе том
Коротает век
Леший – дух лесов.
Хоть на вид Лешак
И страшилище,
Руки грубые
Заскорузлые
Грудь шершавая,
Да еловая,
Любят все его,
От букашечки
До грозы лесов
Волка хищного,
За незлобливость,
Душу добрую.
2
Как то раз он шел
Теплым вечером,
Да владения
Все обхаживал.
Видит девица
Горько слезы льет,
Видно в том лесу
Заблудилася,
Жалко стало вдруг
Раскрасавицу,
Надо бы помочь
С леса выбраться.
Он нарвал цветов
Да с охапочку,
Подошел смутясь
К красной девице,
Белой рученьки
Ой дотронулся
И с улыбкою
Преподнес букет.
3.
Ой, ты девица
Ой, пригожая,
Да не причиню
Я тебе вреда,
Путь дороженьку
Укажу домой,
Дай лишь только мне
Белой рученьки
Да коснутися
И красой твоей
Любоватися.
Я за триста лет
Не видал еще
Дива дивнее
Чуда чуднее.
4
Испугалася
Было девица,
Но слова его
Душу тронули,
Речи нежные
Были по сердцу,
Так не молвили
Парни складные,
Те горазды лишь
Руки распускать.
Дева красная
Засмущалася
И в ответ ему
Тихо молвила.
5.
Не боюсь тебя
Человек лесной,
Душу добрую
Сердцем чувствую.
Хорошо-то как
У тебя в лесу,
Завтра к вечеру
Снова я приду.
Мне цветы твои
Очень глянутся,
Речи нежные
Ой, как нравятся.
Не боюсь тебя
Человек лесной,
Белой рученьки
Не отдерну впредь

6. Эпилог
Вы задумайтесь
Парни складные,
Парни бравые
Разудалые,
Меду сладкого
Ой, с лица не пить.
Чтоб понравиться
Красной девице,
Нужно нежным быть
И внимательным,
И тогда они
Не уйдут в леса,
К дубу старому,
В царство Лешего.

СКАЗКИ В СОНЕТАХ

По Щучьему веленью.

Вступление

Достал ненавистный будильник,
Его монотонный «подъем».
Эх, кинуть бы, к черту, мобильник
В текущий вблизи водоем,

Уйти б от спешащего мира
В степную бескрайнюю Русь,
Стог сена пусть будет квартирой,
Постелькою светлая грусть.

Попасть бы в мир сказок чудесный,
Где есть Несмеяна и печь,
Где льются раздольные песни,
И слышится русская речь,

Неспешная, без суматохи,
Без дрязг современной эпохи.

1

У Лукоморья дуб зеленый,
На нем, облокотясь лежит,
Дружище-Кот, слегка врубленный,
И тихо сказку говорит.

В лесу среди дубов и кленов,
Среди березок и ракит,
Стоит избушка искривлено,
А в ней Емеля сладко спит.

Ему приснился царский двор,
А там сам царь сидит на троне
В неистовстве и весь в загоне:

«В палати к нам пробрался вор,
Забрел Емеля в терем спьяну
И спер охальник Несмеяну.

2

Догнать, схватить и отрубить
Башку Емеле-недотепе,
А после на кол посадить
Да провезти по всей Европе.

И Несмеянушку скрутить,
Да надавать по голой попе,
Чтобы не смела пиво пить,
На печках ездить автостопом».

Героя нашего прошиб озноб:
«Возить живого человека
Вот так вот, в двадцать первом веке

На обозрение Европ.
Здесь нарушается закон,
Да я пожалуюсь в ООН».

3

«Да я пожалуюсь в ООН»,
Вскочив, пробормотал Емеля.
«Уф, Слава Богу, это сон,
А не случилось, в самом деле.

Все! К Черту этот выпивон.
Кафешки, пабы и бордели!
Пить буду овощной бульон,
Прощайте милые мамзели!

Итак, пора вставать с печи,
Пожрать сготовить что-то надо,
А то кишки поют рулады,

Как в Марте черные грачи.
Так, так, воды то в доме нет,
Идти на пруд? Да это бред.

4

Шагать туда, шагов так двести,
А холодильник в двух шагах,
Мне подарил его завмаг,
Когда пытался он стать тестем.

Змеиной извивался лестью,
И дочку показал впотьмах,
Чтоб я женился впопыхах,
Не разглядев своей невесты.

Ну да, невеста хоть куда,
Не ясно на кого похожа,
На крокодила иль на Ёжа,

Я смылся вовремя тогда,
А холодильник вот остался,
Он за терпенье мне достался.

5

Там что-нибудь найду поесть.
Картошечки чуток иль сала,
А это с утречка не мало,
Посмотрим, что принес нам тесть».

И приготовился подместь
Весь холодильник, не пристало,
Чтобы в желудке так сосало,
Открыл он дверь, а там не счесть…

Пустых бутылок из-под пива.
Вот это да! Какой облом!
Как в небе ясном грянул гром,

Емеле бы остаться живу.
Теперича, как не крути
Придется за водой идти.

6

Вот шуба, валенки, ведро,
Березовое коромысло,
А в голове шальные мысли,
Прибрать бы как к рукам Газпром,

Построить виллу за бугром,
Чтоб челюсти у всех отвисли,
И округлить на счете числа,
Стать самым видным женихом.

Тогда б он точно Несмеяну,
Себе позволил в жены взять,
Придя к царю язвя сказать:

«Отдай-ка дочь за Емельяна!»
С такими мыслями герой
Пришел к пруду на водопой.

7

Остановился, взял топор,
И прорубь делать начал сразу,
А лед не хрупок, толст зараза,
В Емеле разбудил задор.

В движеньях он и быстр и скор,
Ударил раз, еще три раза,
И вот предстал в красе пред глазом
Хрусталь воды, чаруя взор.

Он, как Нарцисс полюбоваться
В прозрачной ряби захотел,
В пруд заглянул и обалдел,

«Вот надо ж так вчера набраться.
На щуку стал похожим рожей
И чешуя заместо кожи.

8

Ну и дела, вот это штука,
В историю вновь угодил,
Вчера еще Емелей был.
А ныне кто? Простая щука!

Я раньше жил, не зная скуки,
Ел, пил и по ночам кутил,
Я деревенским мачом слыл
И знал любовные науки.

Теперь, скажите, как мне быть
С проклятой этой рыбьей рожей,
Блестящей чешуей, не кожей,

Ответьте, как же дальше жить.
Уж лучше в омут головой».
«Емеля, не спеши, постой!»

9

«Емеля, не спеши, постой,
Тебе помочь я буду рада,
Не убивайся так, не надо,
Протри глаза и образ свой

Ты вновь увидишь над водой.
Тебе дружок я дам в награду,
Лентяев и ландрыг отраду,
Бесценный дар, владеть судьбой.

Когда тебе придется туго
Ты вспомни про свою подругу.
Скажи заветные слова:

«По щучьему веленью,
По-моему хотенью»,
И я все сделаю сполна».

10

Емеля так и обомлел
От неожиданности встречи,
И даже потерял дар речи,
На миг слегка остолбенев.

Но наш герой был нагл и смел,
И развалясь на теплой печке,
Без лошади и без уздечки
Вдруг прокатиться захотел.

И веселяся со словами:
«По щучьему веленью,
По-моему хотенью»,

Помчал на печке, как на санях.
Забыв печали и невзгоды,
Вдыхал он армат свободы.

11

И вот уже Емеля дома,
От яств и снеди ломит стол:
«Не чудо ли, вчера был гол,
Мечтая втайне о Газпроме,

Сегодня же лежу в истоме
И пью от счастья валидол,
Валокордин и корвалол,
Плюя на Вегас с Оклахомой,

И на Мальдивы и Канары,
Нехай бомонд туда канает.
Я лучше дома отдохну

И рядом разобью оазис.
Плевал теперь я на указы,
И на царя, и на страну.

12

Вот захочу и на Луне
Открою пляжные курорты,
Вокзалы и аэропорты,
Все будет подчиняться мне.

Царю не снились и во сне
Километровые эскорты
Из русских печек и когорты
Из не запряжённых саней.

Да что, какую-то Луну,
Вот захочу и на Юпитер,
Я на «Сапсане» словно в Питер,

Вот так вот запросто махну.
И полетаю по орбитам
С хорошим другом, Славным Питом».

13

А в это время в терему,
Царь-Батюшка накрыл поляну,
Чтоб выдать замуж Несмеяну,
На приглашал он принцев тьму.

Поднял такую кутерьму,
Искал красавцев без изъяна
С набитым золотом карманом,
Шикарной дачею в Крыму.

Да, женихов пришло полно.
У всех кареты не кареты,
А Несмеяне все одно,

Грустит и слезы льет при этом.
Ей с кем-нибудь пойти в кино,
Иль в цирк, иль в оперетту.

14

А этим не она нужна,
А вожделенные полцарства,
Дворцов шикарное убранство
И раскрасавица жена.

И потому грустит она,
Что не найти вокруг гусарства,
Сплошной расчет, одно коварство.
Она ж для счастья рождена!

Вчера ей сон чудесный снился,
Что на печи примчал дурак,
Как угорелый он носился

И рассмешил принцессу так,
Что хохотала до упаду,
И с ним была остаться рада.

15

«Вот только папенька прогнал,
Дурашку милого, Емелю,
Но обещал он чрез неделю
Вернуться и устроить бал.

Такой, чтоб задрожал весь зал
От громогласного веселья,
Чтоб закружился каруселью
Счастливой жизни карнавал…

Увы, но это был лишь сон,
А в жизни надо притворяться,
Кривляться, мило улыбаться,

Всем говорить, «мерси», «пардон».
А мне бы трехэтажным матом
Пройтись по принцам-дипломатам.

16

Пора бы батюшка прервать,
Всем надоевшие смотрины,
На манекены из витрины
Скажу я честно, мне плевать.

Готова руку я отдать,
Хоть королю, хоть арлекину,
Хоть принцу, хоть простолюдину,
Но только должен он узнать,

Что подарю свое я сердце,
Тому, кто рассмешит до слез,
Кто увлечет в пучину грез

Открыв моей печали дверцу,
Ну а пока сижу одна
С тоской и грустью у окна».

17

Мы все грустили понемногу,
Когда-нибудь и как-нибудь.
Когда ж печаль сжимает грудь
Ногам не хочется в дорогу,

А хочется отдаться слогу,
Он знает сей болезни суть,
И может запросто встряхнуть,
От скуки вылечив. Ей Богу!

Накроет безмятежным сном,
Расскажет сказку про Емелю,
Что ей осталось ждать неделю

И жизнь покатит кувырком.
Что навсегда покинет дом,
Родного папеньку и трон.

18

А царь от злости рвет и мечет:
«Ну, я девчонку проучу,
Отдам вон замуж циркачу,
Пусть шутками ее и лечит.

Вот соберу назавтра вече
И всему миру прокричу.
Тому по-царски заплачу,
Кто тяжкий груз возьмет на плечи.

Кто рассмешит дуреху-дочь,
Отдам полцарства и Ее,
Сундук набитый до краев

Злат-серебром и прочем.
Но только с глаз моих долой,
Должон он взять ее домой».

19

Что было дальше умолчу,
Самим бы можно догадаться,
Не будут лишними полцарства,
Ни бедняку, ни богачу,

Ни бизнесмену, ни бичу.
Кто ж отречется от богатства,
От всемогущества и чванства.
Иль кто-то скажет «не хочу»?

Вот-вот, и я бы захотел
Оттяпать у царя кусок,
Да плюс, красавицу в придачу.

С другой планеты б прилетел,
Вплавь океан бы пересек,
Чтоб ухватить ха хвост удачу.

20

Ну ладно, хватит обо мне,
Давай вернемся-ка к Емеле,
Посмотрим, что на самом деле
Он наворочал на Луне.

Что там творит, или в вине
Купается, надравшись в стельку,
А может нежится в постельке
На все забив в чудесном сне.

Да что ему прикажешь делать,
Когда по жизни катит масть,
Не стать же впрямь, америкосой

Открыв сверхприбыльное дело,
Забыть совсем безделья сласть
Занявшись жизненною прозой.

21

Нет, нет, Емеля не такой,
Он наш, он парень русский,
Ему халява не в нагрузку,
А беззаботность и покой.

Емеля, лишь в мечтах герой,
Газпром, бугор, коньяк французский,
А в жизни б водочки, капустки,
Ну можно балычок с икрой.

Все остальное же до фени,
Политика, тщеславье, деньги.
Емельке тишина на руку.

Коли придет, когда забота,
Или понадобиться что-то,
Тогда, быть может, вспомнит щуку.

22

Опять оставим мы Емелю,
Вернувшись к сроку во дворец.
В негодованье стонет царь-отец:
«О, как же все осточертело,

Порядком смотры надоели,
Все прут и прут, когда ж конец,
Когда ж какой-нибудь наглец
Устроит доченьке веселье».

Но улыбаться Несмеяна
Никак не хочет, в самом деле,
Послала к черту и Обаму,

И Кастро с Нельсоном Манделой.
Отшила всех до одного,
Хоть их и было о-го-го.

23

«Позвать бы надо генералов
Устроить свадебный процесс,
Чтоб не возник, какой эксцесс,
Всех иностранцев вон из зала.

Пожалуй, времечко настало,
Гонцов послать и в темный лес,
Мож там найдется какой бес
И сбережет нас от скандала.

Царевнам в девках быть негоже,
Пора б остепенится ей.
Не хочешь принцев, королей,

Возьми кого-нибудь поплоше,
Хоть конюха возьми, хоть вора,
Хоть бомжика из-под забора».

24

Вот так пеняет царь-отец,
Пытаясь дочку урезонить,
А та в ответ: «Ну что он гонит,
Меня, молодку, под венец.

Нагнал баранов и овец,
И под окном упрямо стонет,
Посмейся, дочка, мол, что стоит?
Ага! Посмейся и конец!

Нет папенька, не жди удачи,
Тебе улыбки не видать,
А смеха моего тем паче.

Со мною трудно совладать,
Я лучше посижу, поплачу,
О том, что сбёг последний зять!»

25

Но тут откуда ни возьмись
Примчал гонец, искавший беса.
«Царь-Батюшка, на крае леса,
Живет чудак, дурак кажись.

На печке, то в галоп, то в рысь,
С разгона то, а то и с места
На печке ездит черт-повеса.
Ему кричу. «Остановись!»

А он и ухом не ведет,
Не подчиняется, гад, власти.
Кричит. «Женитьба подождет,

Мне ваша краля не по масти,
Я не люблю холодный лед,
Плач, слезы, прочие ненастья».

26

«Да ты смотри, какой наглец,
Посмел еще царю перечить.
Вишь, делать здеся ему неча,
Совсем нюх потерял стервец,

Чихал на царский он венец
И не желает с нами встречи.
Ну что ж, придется покалечить,
Пригнав невежу во дворец.

Эй, генерал, готовь поход
И приведи сюда Емелю,
Ему устрою я похмелье.

Увидит гнев мой, весь народ,
Чтоб боле не повадно было
От Несмеян воротить рыло!»

27

И вот достойный генерал
Собрал в поход свою пехоту.
Вперед отправив только роту
Остановился на привал.

А чтоб Емеля не удрал
Устроил псовую охоту,
Все рассчитал он, как по нотам,
Не вырвется теперь нахал.

Прошел уж час, потом другой,
Но нет известий от гонца,
Послал тогда второй отряд,

Но тишина, не слышен бой.
Тут генерал сошел с лица,
Пропал второй отряд в подряд.

28

Наш генерал уже в тревоге,
Нет ни Емели, ни солдат,
Так может стегануть кондрат,
А скоро пенсия, ей Богу!

Пожить-то хочется немного
Так для себя - не для наград,
Разбить в Крыму вишневый сад,
Забыв походы и дорогу.

А тут Емеля, черт возьми
На голову его свалился.
К царю пришел бы, извинился,

Царь-Батюшка, мол, извини,
Женитьба для меня, беда,
Не делай бедному вреда.

29

«Ну, все, ждать боле нету мочи,
Где мой прославленный клинок,
Поплачет у меня щенок,
Когда из ран за кровоточит.

Увидит мастерство воочью
В край обнаглевший сосунок,
Собью я спесь с упрямца в срок
И приведу к царю до ночи».

Сказав, вскочил он на коня,
Пока Емеля не слинял.
А тот катается на печке,

Солдат совсем уж загонял,
И тут как раз ему навстречу
Во гневе скачет генерал.

30

Румяный, с шашкой наголо
Бросается он на Емелю,
А тот на печке так умело
Вильнул задком ему назло.

Тут генерала понесло,
Нахальство то его задело.
Махать стал шашкой то и дело,
Как Бабка Ешка помелом.

Солдаты все остановились,
Схватившись враз за животы,
В конвульсиях ужасных бились

От смеха закрывая рты.
Увидев это, генерал,
Вдруг пошатнулся, и упал.

31

«Какой конфуз, какой пассаж,
Видать и вправду постарел.
Пацан безусый одолел,
Поймав неслыханный кураж.

Все! видимо пора в тираж,
На отдых в крымский свой удел.
Коль беззастенчивый пострел
Плюет на генеральский стаж».

С такою речью генерал
Решил покинуть поле боя,
Всю жизнь провел он без покоя,

Врага рубил, колол, стрелял.
И вот теперь бредет без ножен
Судьбой-злодейкой огорошен.

32

Емеля не был бы Емелей,
Коль старика б не пожалел:
«Ваш бродь, прости, я не хотел
Тебя обидеть, в самом деле.

Меня слова солдат задели,
Ну я, чуток и обнаглел,
На печке погонять посмел,
Чтобы с устатку попыхтели.

А, ладно, поиграл и будет,
Поехали, ужо, к царю,
Садись на печку, места хватит».

«Да что ты, что ты, двор осудит,
За снисхожденье к бунтарю,
А царь еще отколошматит».

33

А царь извелся уж в конец:
«Ну, где ж вояку черти носят,
Неужто забодали лоси?
Да нет, навряд ли, он же спец.

А может этот молодец
Ему подляночку подбросил,
А кроткий генерал все сносит
И нос не кажет во дворец».

И вот на этой грустной ноте
Его прервал победный горн,
Собакам бросив свой попкорн

Навстречу побежал пехоте.
Хотел героев увидать
И по заслугам им воздать.

34

Вбежав во двор, царь обомлел,
Увидев дивную картину.
На печке словно на перине
Лежал Емеля и балдел.

А рядом генерал сидел,
От водки, пьяный, как скотина.
Открыв глаза, состроил мину
И громким басом прохрипел.

«Царь-Батюшка привел Емелю,
К тебе на справедливый суд.
Но он мой друг, не обессудь,

Что буду адвокатом в деле.
Я встану за него горой,
А ты ведь знаешь, я герой».

35

И тут в окошко Несмеяна,
Взглянула мельком на сыр-бор,
Окинула глазком весь двор
И увидала Емельяна.

А также генерала, спьяну
Бормочущего всякий вздор.
От этого царевны взор
Вдруг просветлел, совсем нежданно.

Уста в улыбке разомкнулись,
Чуть сдерживая дикий смех,
Не рассмеяться б здесь при всех,

Итак, уж щечки алы сдулись.
Но сила воли на пределе,
Видать хана пришла Емеле.

36

Не отвертеться от венца,
Коль девонька хи-хи словила,
Емеле вон стрелу забила
По настоянию отца.

«Сбежать бы к черту из дворца
Иначе будут здесь мне вилы,
С царевною оженят силой,
А с нею не попьешь винца.

Женатым быть такая скука,
Не погулять, не побалдеть,
Нет лучше в омут. Лучше смерть.

Постой, совсем забыл про щуку.
По щучьему веленью,
По-моему хотенью.

37

Хочу подальше от хоромов,
Хочу, чтоб было, как вчерась,
Чтоб жизнь спокойно полилась
В полях, лесах, что возле дома».

«Прости Емеля, но истома
И до меня вот добралась,
Влюбил в себя меня карась
И правит балом по-другому.

Все! Я другому отдана
И буду век ему верна!
И ты, Емеля, не артачься,

Женись, коль надо, не тужи,
А если плохо, то поплачься,
Но жизнью не кидайся, дорожи».

38

«Ну вот, и здесь одно и то же,
И в рыбном царстве мезальянс.
Карась, такой, как я паяц,
Но только с боле наглой рожей.

Жить на земле ужасно сложно,
Судьба решает все подчас
Сама, не спрашивая нас,
Что гоже нам, а что негоже.

Смирюсь и стану фаталистом,
Судьбе-злодейке подчинюсь,
Коль ей угодно, то женюсь,

Не буду жалким альтруистом.
Оттяпаю себе полцарства,
Забуду прошлые мытарства».

39

А Несмеяна, как она?
Никак не отойдет от смеха!
«Ну и умора, ну потеха,
Емеля свел меня с ума.

А генерал-то, генерал,
На батюшку вон как наехал,
Видать совсем с катушек съехал
Иль в ум вселился сатана.

Но это мне по барабану,
Ликую я, что сбылся сон,
Емеле суженной я стану

И будет он навеки мой.
Не отвертеться хохмачу,
Все будет так, как я хочу.

40

Уеду с милым из хором
В перекошенную избушку,
Покоя в ней я не нарушу,
Мне этот люб, неброский дом.

Я утром в платьице простом
С росою выйду на опушку,
И тихо попрошу кукушку
Для счастья с миленьким, лет сто».

А в это время у окна,
Стоял и слушал все Емеля,
От речи сердце обомлело:

«Так вот, какая ты, жена,
Такой, как щука, буду верен,
Навек, который нам отмерен!»

Эпилог

Как хорошо у нас в деревне,
Кругом раздолье и уют,
Кот рыжий разомлел на сене,
А мыши под носом снуют.

Проснувшись ночью, выйдешь в сени
В саду соловушки поют,
Усевшись под вишневой сенью
Для роз ночной концерт дают.

А утром петухи зальются
Своим задорным ку-ка-ре-ку,
И гуси важные плетутся

Ватагой шумною на реку.
И оживает все вокруг,
Подворье, сад, зеленый луг.

Венок из Лукоморья (почти по Пушкину)

1

У лукоморья дуб зеленый
Стоит уже не первый год
Там на цепи под самой кроной
Разлегся вечно пьяный кот.

Он, засосав пузырь паленки
Расскажет сказку иль споет,
А то с утра залив глазенки
Скабрезный травит анекдот.

А бедный дуб все это слышит,
Его тошнит от этих виршей,
А тот твердит, «я кот ученый»,

И декламирует потом.
«У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том…»

2

«Златая цепь на дубе том,
Писал не ты, а Саша Пушкин.
Он поцом был, а не котом
И водочку глотал из кружки.

Бывало, крикнет «эй старушка,
Довяжешь варежки потом,
А щас неси на закусь сушки
И тяпнем граммов так по сто».

Вот он уж точно был поэт,
Хоть оду врежет, хоть сонет».
«Помалкивал бы ты зеленый,

Тебя он дубом обозвал,
А про меня же написал:
«И днем и ночью кот ученый…»

3

И днем, и ночью кот ученый
Задрав от гордости свой хвост
Весь в растопырку и крученый
Мурлычет байки в полный рост.

Читает их непринужденно
Придав словам былинный лоск
Наивно чуть и чуть развратно,
Где с матерком себе под нос.

И так вот каждый божий день
Ходить по дубу взад, вперед,
Свихнуться мозги набекрень

Коли не хряпнуть наперед.
Вот наш котяра под хмельком
И ходит по цепи кругом.

4

Все ходит по цепи кругом,
Несет сплошную ахинею,
Мол никогда я не пьянею
Когда на закусь есть бекон.

Что цепь его в сто раз длиннее
Чем у Вована, и за то
Братва признала чуваком.
А лохи все пред ним бледнеют.

Что в Лукоморье вышку держит,
Он там и князь, и царь, и бог,
И демократ, и демагог.

Вот так без остановки чешет
Не зная сам, чего буробит,
Идет налево песнь заводит.

5

Идет налево, песнь заводит
Он про треклятую любовь,
Ту, что башку с катушек сводит,
И разгоняет в жилах кровь.

Но март проказник вновь и вновь,
Умы кошачьи колобродит.
Ему зазря не прекословь,
Он все равно захороводит.

Заставит серенады петь
Без валерьянки, под балконом,
Белугой раненой реветь

Природным подчинясь законам.
Но март прошел. Наш котик, зрит
Направо – сказку говорит.

6

Он право – сказку говорит,
Про то, как свежую колбаску
Воришка смындить норовит,
В придачу взяв сосисок связку.

Сожрав, в сердцах боготворит,
Кто положил в колбаску мяску.
Не верите? Да это ж сказка,
В ней даже это может быть.

Там творог сбит из молока.
Как мед, сладка, густа сметана,
Без хлора все окорока

И водка чистая в стакане.
Там даже пиво не буторят,
Там чудеса, там леший бродит.

7

Там чудеса, там леший бродит,
Идет звериною тропой,
Владенья все свои обходит,
Когда тверёзый, не бухой.

Ну, а когда уйдет в запой,
Лешиха рьяно верховодит,
В лесу законы бабьи вводит,
Довольная сама собой.

От тех законов бедный леший,
Готов бежать хоть на луну,
На Соловки иль Колыму.

Он почесав затылка плешь,
Идет на пруд, а там… Глядит,
Русалка на ветвях сидит.

8

Русалка на ветвях сидит,
Да вся такая рас такая,
Косой, сплетенною из мая,
Любого вмиг заворожит.

Лешак, окаменев молчит,
Глядит, желанием сгорая,
И тихо про себя бурчит:
«Сейчас хвостатую поймаю».

Русалка ж мило улыбнулась,
Вильнула хвостиком игриво,
И с грациозным всплеском дива

В свои чертоги окунулась.
А леший, постояв немножко,
Пошел неведомой дорожкой.

9

Там на неведомых дорожках,
Один, небритый и босой,
Убит русалочьей красой,
Бредет лешак еловокожий.

Печаль тупая сердце гложет,
И думы все о ней одной,
Она коварною игрой,
Души страданья, только множит.

А может быть уйти в запой,
И снова стать самим собой.
Освоить ямб или хорей,

Петрарку, Данта полистать,
И вновь отправиться искать
Следы невидимых зверей.

10

Следы невидимых зверей,
Его уже давно волнуют.
Покоя не дают, беснуют,
Похлеще всяких упырей,

Русалок и смазливых фей.
Те невидимки не пируют,
В лесу по наглому лютуют,
Дерут волков и медведей.

Скажи, как с татью совладать,
Когда кругом такая рать.
Сходить бы к бабушке в сторожку,

Чтобы явилась на подмогу.
Но только где найти дорогу
К избушке, что на курьих ножках.

11

Избушка та на курьих ножках
В альянсе с Бабою Ягой.
Для друга отворит окошко,
А ворога пихнет ногой.

Для лешего там есть рыбешка,
Кусочек мяса неплохой.
Он бабке-то совсем родной,
Как близнецов похожи рожи.

Помочь брателле бабка рада,
И на фига ей та награда.
Ох, изведет она зверей,

Повеселит Ягову душу,
Заманит в ветхую избушку,
Ту, что без окон, без дверей.

12

Стоит без окон, без дверей
Изба, что сделалась притоном,
Для шайки призраков-фантомов
И их подручных дикарей.

Спасибо Бабушке Яге,
Что схоронила от погони,
От лешего укрыла в доме.
На свете нет старух, добрей,

Она не только их спасла.
Пожрать и выпить принесла,
Вина, малины, клюквы,

Грибочков, что совсем не солны.
Тук, тук: пришли с грибами глюки,
Там лес и дол видений полны.

13

Там лес и дол видений полны,
То все коварная яга
Заглюкогенила слегка,
Отдав гостей незваных в полон.

Теперь хозяин леса волен
Поотбивать зверью рога,
Отправить их во чисто поле,
Но перед тем намять бока.

Все, дело сделано, пора
На отдых в теплые края.
Воочию взглянуть на море,

Где рыба плавает привольно,
Разок увидеть, как с прибоем
Там о заре прихлынут волны.

14

Там о заре прихлынут волны,
И из пучины синих вод
Выходит, мокрый и довольный,
Усатый лукоморский кот.

Разлегшись на песке в истоме,
Он опрокинул грамм пятьсот.
Подумал, хорошо бы тонну,
Да не вольется столько в рот.

Мечты, мечты, где ваша сладость?
Но впрочем, что это за радость
Глотать сивуху в одиночку,

А после мордою косой
Упасть, как снайпер, точно
На брег песчаный и пустой.

15

На брег песчаный и пустой,
Приплелся наш хозяин леса.
Вообще-то парень он простой,
Хоть хам, пройдоха и повеса.

Идет по берегу босой
Мурлыча гаммы полонеза.
Глядь, на песке лежит косой.
Не заяц – кот, алкаш известный.

«Вставай пропойца, хватит спать,
Открой опухшие глазенки.
Ты что, котяра, свет мой ясный

Друзей не хочешь узнавать?
Карамба! Сто чертей в печенку
И тридцать витязей прекрасных!»

16

И тридцать витязей прекрасных,
По зову вырвались на свет.
Тут понял леший, что напрасно
Призвал ватагу на обед.

Не обойтись здесь просто квасом,
Тут нужен ром или абсент.
Ну что поделать, сам нарвался,
Ищи теперь ассортимент.

А коли пьянка началась,
Тогда, как хочешь, а гони
Русалок, то есть, девок красных.

Братва разгулу предалась –
«А где девчонки?» - «Вот они,
Чредой из вод выходят ясных».

17

Чредой из вод выходят ясных,
Русалки, блудницы морей,
Подружки скатов и угрей.
Они развратны и опасны,

Хотя снаружи так прекрасны.
Нет ничего для них милей,
Чем свесть с ума богатырей,
Заворожить распутным танцем.

Звенят стаканы, пир горой,
Повсюду визги, хохот дикий.
Проснулся кот от этих криков,

А здесь… Бухало льют рекой,
Все витязи главой поникли,
И с ними дядька их морской.

18

И с ними дядька их морской,
Пируя, налакался горькой.
Не молод уж глотать по столько,
Пора, наверно, на покой.

«Хорош, робя, пора домой,
От баб и водки мало толку,
Одна морока, да и только,
А нам, быть может, завтра в бой».

Окончен бал, погасли свечи,
Испорчен дядькой славный вечер…
А что же дальше? Вот зараза!

Я не могу придумать сходу
Как подогнать под схему фразу:
«Там королевич мимоходом».

19

«Там королевич мимоходом»,
Скажу, застал меня врасплох,
Но рано подводить итог,
Вернемся к нашему «народу».

Закончен пир, русалки в воду
Попрыгали, не чуя «ног».
«А вечер был совсем неплох,
Не веселился я так сроду» -

Сказал в сердцах унылый леший,
Чтоб хоть чуть-чуть себя утешить.
А кот ответил: «Да, не зря

Русалок вызвали на брег,
Они вообще-то лучше всех
Пленяют грозного царя».

20

«Пленяет грозного царя,
Любая девка, что смазлива,
Была бы только длинной грива,
Прическа, грубо говоря».

«Копна волос? Да это ль диво.
Намедни слышал, что заря,
Ему родит богатыря» -
Зевнув мурлыкнул кот учтиво.

Ответил леший: «Это слухи,
Про то, талдычат все старухи.
Все эти бредни нынче в моде,

Мол, как родит заря дитя,
Покажется с ним, не шутя,
Там в облаках перед народом».

21

«Там в облаках перед народом,
Летает лишь одна Яга,
По барабану ей погода,
Не страшно Бабе не фига

И ни морозы, ни снега,
Ни град, ни ливневые воды.
Старухе не подвластны годы,
Ее бескрайни берега!»

«О, браво, браво милый друг,
Ты бесподобен, ты поэт,
И с Шуриком дружил не зря.

А ода, что родилась вдруг,
Стрелою облетит весь свет,
Через леса, через моря.

22

Через леса, через моря
Пройдет твое произведенье,
Звездою пламенной горя,
Прославит Бабу без сомненья!»

«Да леший, это откровенье,
Твои глаза огнем горят,
Уста стихами говорят,
Из сердца плещет вдохновенье».

«Ну ладно котя, хватит трепа,
Что без толку губами шлепать,
И дифирамбы петь зазря.

Ты лучше вон на небо глянь».
«Ух ты! Да… это дело дрянь,
Колдун несет богатыря».

23

«Колдун несет богатыря?
Ну, все, тебе хана чертила.
Готовь свое свиное рыло,
Его начищу почем зря!»

«Дружище, леший, как же я?
Пойду с тобой, еще есть сила
В моих отточенных когтях,
Повеселимся же не хило».

И вот друзья уже в пути,
По бездорожью бес их водит.
«Ого, мохнатый, погоди,

Какой дворец? С ума сойти.
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит.

24

А бурый волк ей верно служит,
Про это Пушкин-друг писал,
Он сочинял, а я читал.
Нас весь бомонд когда-то слушал».

«Заткнись! Уже завяли уши,
Ты б лучше подсказал,
Царевну эту, кто украл,
Законы божьи, кто нарушил?»

«Кто, кто? Как будто бы не знаешь.
Кащеюшка! Бабулин брат,
Он девку спер, костлявый гад.

Смотри-ка друг, не угадаешь?
Там ступа с Бабою Ягой,
Идет, бредет сама собой».

25

Идет, бредет сама собой,
Метлою ветры нагоняя.
Увидев лешего, кивает:
«Ты что голубчик сам не свой?»

«Какой тут бабушка покой?
Когда кругом всё негодяи,
Или, как кот вон, разгильдяи.
Достал бардак, достал разбой!

Куда ни кинь, повсюду блат,
А если нет? Гони бабло.
Короче, хватит… надоело.

И здесь в дворце, не твой ли брат?
Там царь Кащей над златом чахнет,
Там русский дух, там Русью пахнет!

СЛАВЯНСКИЙ ПАНТЕОН

Велес. Венок сонетов

Магистрал

Непредсказуем я и многолик.
Меняя лица, имена, эпохи,
Загробный мир и царские чертоги,
Я умирал и возрождался вмиг,

Все тайны Книги Звездных Вед постиг,
И Мудрость жизни, и ее истоки,
Добро и Зло, Величье и Пороки
Познал в себе, открыв души тайник.

Одно лишь не дает покоя мне,
Любовь! – клеймо, оставленное Лелей,
Она пылает в сердце буйной страстью,

И наяву томит, и в сладком сне.
Нигде не скрыться, даже в мрачной келье,
Ее дыханье душу рвет на части.

1

Непредсказуем я и многолик,
Впервые был рожден по воле Рода.
Из камня синего, ему в угоду,
Раздался будущего Бога крик.

В мгновенье ока он высот достиг,
Возрадовав отца под небосводом.
Возликовала Матушка-Природа,
Явился Троицы Священной лик.

Мне при рожденье Макошь напряла
Скитания, богатства и печали,
Немного мудрости, любовь и вздохи.

Теперь мои владенья, свет и мгла.
Я Времени осваиваю дали,
Меняя лица, имена, эпохи.

2

Меняя лица, имена, эпохи
Я не забыл, как чернокрылый Пан,
Коварный, Вия, выполняя план,
Тащил над морем колыбельку с крохой.

Да только вот не рассчитал двурогий,
Что не по дням рос этот мальчуган,
А по часам. И в море-океан
Тяжелый груз он обронил в итоге.

Младенцем тем был я, взойдя на сушу,
Картину страшную увидел вдруг,
Над Лебедью витал вороний дух.

Освободив ее, обрел я душу,
Что будет мне сопутствовать в дорогах,
В загробный мир и царские чертоги.

3

Загробный мир и царские чертоги
Немного подождут, меня ждет бой
С исчадьем ада, злобной чернотой,
Что Вий поднял из огненной берлоги.

Свирепый взгляд, как скалы его ноги,
Хребет вздымается, как лес густой,
А когти острые гигантскою сохой
Вгрызаются в предгорные отроги.

Я в ужасе стоял, смотря на диво,
И думал, что пришел последний час,
Как вдруг… про гусли вспомнил. И притих

Мой враг, заслышав песни переливы.
Мне повезло. Хотя потом не раз,
Я умирал и возрождался вмиг.

4

Я умирал и возрождался вмиг,
Когда того желало провиденье.
Мне предначертано быть озареньем,
Божественным судьей судеб земных.

Я для людей и свет, и лунный блик,
Всех благ мирских живое воплощенье,
Дарую благость миры, очищенье
От скверн, освобожденье от вериг.

Богов напиток, солнечную Сурью
Дождем пролил на Землю я Ковшом,
Чем вызвал гнев и проклинаний бурю,

Но все равно чиста моя душа,
Я рад, что человек, прочтя мой стих,
Все тайны Книги Звездных Вед постиг.

5

Все тайны Книги Звездных Вед постиг
Род человеческий, а я в опале
Осваивал безжизненные дали
В угрюмости, печален и безлик.

Ни почестей тебе и ни квадриг,
Стоптал несметное число сандалий.
Надежды на прощенье угасали,
И иссякал мой жизненный родник.

Не ведал я, что милая жена,
Любя меня, решилась на обман,
Родителей не испугавшись строгих,

Всех провела, оставшись мне верна.
Пусть вечно здравствует Любовь! Она
И Мудрость жизни, и ее истоки.

6

И мудрость жизни, и ее истоки
Одной Любви лишь суждено познать,
Ей все подвластно: боль и благодать.
Сомнения, надежды и тревоги,

Подвластны смертные, и даже Боги.
Я на себе смог это испытать,
Когда меня могучий Дый, как тать,
Спровадил хитростью в подземные остроги.

Но для большой Любви преграды нет,
Все в ход идет, угрозы и поклоны,
Веселый смех и жалобные стоны,

Лишь только б милый смог увидеть свет
И прекратили бы навечно склоки,
Добро и Зло, Величье и Пороки.

7

Добро и Зло, Величье и Пороки –
Суть мирозданья, Времени закон.
Никто не в силах этот эталон
Земного бытия убрать с дороги.

Я, было, попытал излить потоки
Небесной Сурии, что испокон
Веков собой питала Пантеон.
Благое дело для толпы убогой

Желал я сотворить. Но для чего?
Нет справедливости нигде на свете,
Ни в небесах, ни на земле, поверьте,

Война и средь людей, и средь богов,
Я этот Хаоса бездушный лик
Познал в себе, открыв души тайник.

8

Познал в себе, открыв души тайник,
Вселенский Хаос, все его химеры,
Убившие во мне остатки веры
В чудесный мир, без фальши и интриг.

Ну, все, устал я. Предо мной тупик,
Желанья нет и сил кружиться в сферах
Игры и лицедейства, я в партере
Уж лучше посижу, угрюм и тих.

В театре жизни, испустивши дух,
Вновь возрожусь в великом роде Сурьи.
Воспламенею в солнечном огне,

Отдам всего себя ветрам и бурям.
Войду в круговорот любовных мук,
Они лишь не дают покоя мне.

9

Одно лишь не дает покоя мне,
Свербит занозою воспоминаний,
Любовь к прекрасной Диве, что страданий
Приносит череду в потоке дней.

Чем жарче мои речи, тем сильней
Она противиться любви признаньям,
И чем настойчивей ищу свиданья,
Тем мужу кажешься еще верней.

И вот когда уже не стало мочи
Сдержать сжигающий любовный жар,
Чумные мысли в голове созрели,

Украсть из Сварги под покровом ночи
Цветок, узревшему дающий в дар –
Любовь! – клеймо, оставленное Лелей.

10

Любовь! – клеймо, оставленное Лелей,
Раз будоражив кровь в моей груди,
Все подстрекает на обман пойти
И ландышем расцвесть в конце апреля,

Чтоб Дивушка от страсти разомлела
Сорвав его, чтоб ждал нас впереди
Счастливый час в тени дубрав, среди
Душистых трав, служивших нам постелью.

Прибежищем нам станет Китеж-град,
Где народится солнечный Ярила,
Тот самый, чья божественная сила

Мир превратит в большой цветущий сад.
Ну а Любовь? Хранит пусть от напасти,
Пылая в сердце той же буйной страстью.

11

Пылая в сердце той же буйной страстью,
Его сжигает без остатка в нас.
Я это испытал, услышав глас
Вернувшегося Громовержца к власти,

Он все метал и рвал на части,
Град молний сыпал из колючих глаз.
Казалось – все! Настал последний час,
И это было б лучшим из несчастий.

Но златорогий Бог решил иначе.
В изгнанье я влачу остаток лет,
Мое больное сердце, нет, не плачет,

Оно разбито! По моей вине.
И только лишь воспоминаний свет,
И наяву томит, и в сладком сне.

12

И наяву томит, и в сладком сне
Любовь! Она, как злая лихоманка,
Все выворачивает наизнанку
В угоду Лели крестнице – Весне.

Эх, раствориться, сгинуть бы во тьме,
Иль вставить блеклый камень без огранки
На место сердца, изменить осанку,
Горб, вырастив на собственной спине.

Тогда, быть может, снимется проклятье,
Наложенное Лелей сгоряча,
Пройдет томление в груди, веселье

Вернется вновь… Но нет, клейма с плеча
Не снять, и от любви слепой объятий
Нигде не скрыться, даже в мрачной келье.

13

Нигде не скрыться, даже в мрачной келье,
Везде отыщет и придет туда,
Где вроде бы укрылся навсегда
От взоров лишних, в мрачном подземелье.

Да мало, что найдет. Еще затменье
Нашлет на разум светлый без труда,
Взойдет на небе новая звезда,
А прошлое подвергнется забвенью.

Не зря же говорят, что зла Любовь,
Подсунуть может Бога иль козла.
Вот и меня с ума совсем свела

Яга сварливая. Пылает кровь,
Объят опять я беспощадной страстью,
Ее дыханье душу рвет на части..

14

Ее дыханье душу рвет на части,
Но что пенять, таков уж мой удел;
Как говорят, пострел везде поспел,
Да только не обрел нигде я счастья.

Желал, любил и наслаждался властью,
Затем страдал и на глазах хирел,
Вновь возрождался и опять летел
В горнило страсти, где одни напасти.

И так меняя лица и эпохи,
В сердцах людей оставил яркий след.
Я скотий Бог и сирых проводник,

Судья, хранитель тайны Звездных Вед.
А также, как и все другие Боги
Непредсказуем я, и многолик.

Ирийский сад

Бродят в Ирии звери предивные,
Да колышутся чудные травы.
Легкой тенью прельщают дубравы.
Небо знойное теплыми ливнями.

Слышны в воздухе трели невинные
Птиц заоблачных, птиц светлой Яви,
Там ручьи в драгоценной оправе,
Рыбки плещутся в них всё игривые.

В том саду все лужайки зеленые,
А цветы во лугах золоченые.
Только нет здесь прохода, ни пешему,

Нет проезда в те земли и конному.
Берегут это царство исконное
Василиски, моргули да лешие!

Перун

Я – огнекудрый бог грозы и молний.
Я триста лет лежал в сырой земле,
У Скипера могучего в полоне,
Завален скалами в кромешной мгле.

И долго бы мне в той могиле тлеть
Сном беспробудным спать в змеином лоне.
Коли не братья что узрели клеть,
Где был я то ли мертвым, то ли сонным.

И вот я радуюсь теперь свободе,
Несусь по небесам на колеснице.
Милы мне молнии, приятен гром,

Любы дожди, их ливневые воды.
И видеть рад крестьян довольных лица,
С дождем я урожай несу в их дом.

Чернобог

Я – повелитель Тьмы, Я – Чернобог,
Мои чертоги – темные пещеры.
Там смрадный дух и жуткий душный смог,
В тумане плотном чудятся химеры.

Поверьте мне, я не противник веры,
В своих владениях я царь и бог,
Но хочется средь всех богов быть первым,
Мир у моих лежал бы хладных ног.

Чтоб льды великие покрыли землю
Чтоб в небесах парило воронье.
А средь людей царило хамство и вранье.

Другого не хочу, и не приемлю
Так пусть же хлад повсюду проникает
И над землею силы тьмы витают.

Сварог

Род из уст испустил Матерь Сва
Духом божьим Сварога родил.
Стал Сварог тот всему голова,
Как устроить наш мир все рядил.

И подумав, решил он сперва
Солнцу путь проложить, чтоб светил.
После дня мрак ночной приходил,
А затем вновь была синева.

Пусть двенадцать столпов небеса
Подпирают и держат всегда.
Чтоб высокой была высота

И конца не видали глаза.
Чтобы в море бурлило раздолье,
В небесах же царило приволье.

Семаргл

Как ударил Сварог тяжким молотом,
По Алатырю, белу-могучему,
Рассыпалися искры всё золотом,
Пролетая по небу меж тучами.

Одна искорка на землю падала,
Ввысь пожарищем ярым взметнулася.
В Смаге огненной бурю просватала,
Властелином огня возродилася.

Он Сварожич – Семаргл огневой,
Ослепляет вселенную жаром.
Змея Черного вызвав на бой
Выжигает всю нечисть пожаром.

Расходяся огнем во все стороны
Палит крылья орлам черным, воронам.

Стрибог

Я – повелитель вихрей! Я – Стрибог!
Явившийся на свет с дыханьем Рода,
А потому моя стезя – свобода,
И предо мною тысячи дорог.

Я создал семьдесят и семь ветров,
Танцующих мне одному в угоду,
Могучему царю земной природы.
Мой грозный лик и мрачен, и суров,

Но все же по натуре я добряк.
Садко вам это может подтвердить,
Он получил в подарок мех с ветрами,

С тех пор меня благодарит моряк,
Что дал ему возможность бороздить
Бескрайние моря под парусами.

Макошь

Я Макоша – вершительница судеб,
Судья всего живого на земле.
Все судьбы вижу я в туманной мгле,
Как жизнь спряду, все так и будет.

Никто вас на земле, как я, не судит.
Что ваша жизнь? Волшебной нити плен,
Клубок удач, падений и измен
Что прялка Макоши к кончине скрутит.

Строга я, но даю на выбор путь
Идти ль стезей добра по следу Прави,
Иль отклонясь со злом идти на пару.

Для тех, кто выбрал Правды светлой суть
Распахнуты врата бессмертной Яви,
А тех, кто выбрал зло, постигнет кара.

Макоши прядево

Макоши прядево не расплести
Таинств узоров ее не понять.
Держит клубочки свои взаперти
И не дает людям правды узнать

Кривдой и Правдой петляя пути.
То наведет на чело благодать,
То норовит прямо в мрак опустить,
Черной пречёрной бедой бедовать.

Нет на нее ни хлыста, ни управы
Сам Вседержитель сказать ей не вправе.
Сущее всё на земле, в её воле.

Вьётся в клубке путеводная нить,
Что приготовили Доля с Недолей,
И нам, увы, то нельзя изменить.

Дива

Я неприступной крепостью была,
Отпор давая женихам липучим.
Скакала козочкой по горным кручам
И лебедью по морюшку плыла.

Мне независимость была мила.
Могла по небу пробежаться тучей,
Дождем пролиться по цветам пахучим,
Чтоб, пробуждаясь жизнь, как я цвела.

И вот теперь я горько слезы лью
По светлым дням, по шалостям беспечным,
Все думала приволье будет вечно.

Не вверю никому судьбу свою.
Но Макоша иначе все решила -
В мужья Перуну грозному судила.

Девана

На белом скакуне, во весь опор
Мчит девица! Своим очарованьем
Затмив всю красоту великих гор,
Всю величавость стройных очертаний.

Осанка гордая, надменный взор
И прядей шелковистых колыханье,
Для встречного выносят приговор:
«Любовное томленье и страданье»

А у красавицы своя дорога,
Леса широкие ей дом родной,
Постель и стол – душистая поляна.

Как крепость неприступна недотрога,
Ей дороги свобода и покой,
Она же луноликая Девана.

Девана и Перун.

Ах, если бы не батюшка Перун
Была бы в Сварге главной я богиней.
Мир жил бы по закону царства Лун,
Ночь вечная царила б в небе синем.

На горе мне отец про все прознал,
Не дал мечте моей девичьей сбыться.
Орлом взметнулся и меня догнал
Обрезав крылья дочери орлицы.

Тогда я львицей гордой обернулась,
Он львом могучим предо мной предстал.
Я белый рыбой в море окунулась,
Он неводом со дна меня достал.

И как я на себя про то не злилась,
Отцу с покорством в ноги поклонилась.

Вий

За что мне Макоша дала в удел
Загробный мир и пекельное царство?
Не потому ли, что людей мытарства,
Закрыв глаза, я видеть не хотел?

Теперь моя стихия – беспредел,
Подземного я покровитель братства,
Приветствую насилье и коварство
И тех, кому весь мир осточертел.

Венец мой и парадные одежды
Из липкой грязи и гнилой листвы,
От тьмы потяжелели даже вежды,

Без помощи их не поднять, увы.
Меня узнали? Страшен я как прежде!
О трепещите! Перед вами Вий!

Марена

Я – повелительница зимних вьюг,
Царица бледноликая, Марена.
Не кровь, а лед в моих застывших венах,
И нет милее снежных бурь подруг.

Где я, там замирает жизнь вокруг,
Становится все мертвым и нетленным,
Блажен лишь тот, кто, преклонив колено
Губами прикоснется моих рук.

Всегда открыт хрустальный мой дворец,
Где царствует величие и вечность.
Сюда попавший обретет покой,

Свободу, безразличье и беспечность,
Мороз скует ему слезинкой веки,
Оставив в царстве Мары жить навеки.

Птицы Сварги

1

То ли дива, то ли птицам птица
В небе светло-синем заблистала,
То ли бела Лебедь, то ль царица
Перья в бурно море опускала.

Это Матерь-Слава из светлицы,
Выпорхнув, крылами трепетала.
Видно времечко ее настало,
Птицам Сварги срок пришел явиться.

Первым вылетел Орел могучий -
Гордый и великий птичий царь.
Следом соколиных ратей тучи

Взвились стаей в огненную даль.
Повели их вихрем за собой
Финист Ясный, Рарог огневой.

2

Вслед Стратим явилась из яйца.
Коли птица эта встрепенется,
Сине-море мигом всколыхнется,
Ветру буйному не быть конца.

Но спокойствие вселит в сердца
Птица Алконост, что пронесется
Светлой песней райского венца.
Радость с нею в мир опять вернется.

А за радостью идет печаль,
Сладкогласая Сирин манит
Грустной песней в райские сады.

Следом Гамаюн взметнулась вдаль,
И над миром глас ее звенит,
Песнь судьбы звучит на все лады.

Птицы Пекла и Нави

Разбушевалось буйно сине-море,
Завыли ветры, в небе грянул гром.
То Сера-Уточка со Славой в споре
Откладывает яйца на брегу крутом.

А яйца те железные, на горе
Наполнены во мраке лютым злом.
Вот Черный Ворон, вырвавшись на волю,
Махнув крылом, помчался напролом.

Обронит где перо, гора встает.
Крылом заденет, пропасть иль ущелье.
Для черной стаи, карканье – веселье,

Оно дурманит, силы придает.
А Могуль и Обида-лебедь манят,
Своими песнями в вертепы Нави.

Битва Птиц Сварги и Пекла.

Что там в небе грозою гремит?
Это птицы слетались на битву.
Это стая сил Нави шумит,
Черный Ворон поднял свою свиту.

Что там в небе такое блестит?
Это птицы слетались на битву.
Это стая сил Яви свистит,
Финист-Сокол ведет свою свиту.

Так слеталися дивные птицы
Бились яростно с Кривдою Правда.
Кровь лилася на землю росицей

Кости сыпались с небушка градом.
Одолеть Кривда Правду желала
Да удача, видать, не пристала.

Птица Гамаюн

Как на веточке да на яблоньке,
Во Ирий саду птица Гамаюн,
Все говорила сказы-сказоньки,
Быль-былиночки о родном краю.

"Открывайте ж вы свои ставенки,
Люди добрые слушать речь мою.
Я о временах стародавненьких,
Звонким голосом песню пропою

О родной Земле, о ее Богах,
Красных девицах и богатырях.
Расскажу про то, как честной народ

По законам жил да в согласии,
Чтил Святую Русь и свой древний род,
Песни Воли пел сладкогласые".

Ярило

Когда погаснет поздняя звезда,
Взойдет на смену новое Светило.
То Солнца внук, божественный Ярило,
Чей ясный лик, как в ручейке вода,

Как облака кудрява борода,
Волнистый волос цвета спелой нивы,
А взор очей лучистый и игривый,
Не ведавший слез горьких никогда.

Но коль узрит его красна-девица,
То не найти, поверьте, тех румян,
Что этих щечек маковых алее,

Прекрасней, бархатистей и милее.
Ее сердечко встрепенется птицей,
И голову вскружит любви дурман.

Леля

Нас дочек три у батюшки Сварога,
Одна студёна – Марушка-Зима,
Она в снег одевает терема,
Метелью заметает все дороги.

Другая ж - спутница всего живого,
Мир пробуждает песней ото сна
И спелым житом полнит закрома,
Зеленым Землю облачив покровом.

А я? Я младшая из трех подруг,
Я разжигаю в душах дикий пламень,
Мое предначертание - Любовь

Вселять в сердца и будоражить кровь,
Чтобы они не превратились в камень.
Царица я страстей, безумств и мук!

Леля Волху

Финист-Сокол, друг прекрасный,
Прилетай скорей, я жду!
Мне на радость, на беду ль,
Прилетай, мой Сокол Ясный!

Ставни настежь, что ль напрасно
Во Ирийском во саду?
Прилетай, с ума сведу
Поцелуем уст атласных!

Мне ль мой милый Волх не ведать
Ласки безмятежной сласть?
Я же ведь Любовь, я страсть,

Я и счастье, я и беды,
Я Владычица сердец!
Их отрада, их венец!

Леля и Ярило

Не надо, не стучи сердечко,
Верни душе моей покой
И не ищи ты с милым встречи,
Не он мой суженный, другой.

Не упивайся сладкой речью,
Небесною его красой,
Когда коснется он за плечи
Своей нежною рукой.

Прошу, сердечко, не стучи
При каждой встрече с новой силой,
И не ищи ты сто причин

Чтоб вновь увидеться с Ярилой,
Внимать словам любви в ночи,
Гореть в лучах улыбки милой.

Жива

Откружила, отснежила
Зимней стужи круговерть,
То Весны Богиня, Жива
Вышла землю отогреть.

От снегов открылась нива,
Разгорелась солнца медь,
Лес проснулся, вновь игриво
Стали птицы песни петь.

Раскудрявились березки,
Обновили гардероб,
Поразвесивши сережки

Водят с дубом хоровод.
С ними Жива в танце кружит
Позабыв о Маре-Стуже.

Купальница

Да, я темна, но суть моя светла,
Как ясноокий День, она бела.
Мне предначертано бессмертной Явью

Спокойной пристанью для мира стать,
Своею черной расшитою шалью
От бренных тягот Землю укрывать.

Я в гости прихожу волшебным сном,
Несу отдохновение и грезы,
В моем присутствии стихают грозы,
Безмолвие приходит в каждый дом.

Пьяню людей покоем, не вином,
Благоуханием полночной розы,
Что прелестью своей подобна звездам,
Мерцающим червленым серебром.

Вила

Когда-то я блистала красотой,
Плясала, пела песни до рассвета,
Прославилась душевной простотой.
И вот теперь страдаю я за это.

В болоте, словно в клетке золотой
Живу, не зная солнечного света.
Живу в тиши надеждою одной
Что, суженый мой ходит рядом где-то.

И сердце девичье устало биться
Под лягушачьей кожею зеленой.
Оно на волю к мил-дружку стремится

Чтоб целоваться под кудрявым кленом,
Ласкаться всласть и миловаться вволю,
С веселым смехом бегать в чистом поле.

Заря-Заряница

Как на славном острове Буяне,
На высокий бережок крутой
Солетались птицы на купанье,
Соблазнившись теплою водой.

Позабыли обо всем на свете,
Раздеваясь прямо на бегу,
Побросали крылышки, как дети,
На пустом отлогом берегу.

То не стая птичая слеталась,
То с сестрицами сама Заря,
В синих водах весело плескалась
Смехом звонким спутницам вторя.

И не знали девы. С колесницы,
Светлый Хорс взирал на Заряницу.

Хорс

Пресветлый Хорс взирал на Заряницу
Не в силах отвести свой ясный взор.
Глядел украдкой, как последний вор,
На красоту купавшейся девицы.

Как быть, как Зорюшке в любви открыться,
Как завести душевный разговор?
Схватить ее, и мчать во весь опор
На золотой, небесной колеснице?

Нет! Лучше крылья с перьями украсть
И спрятать далеко, в траве высокой,
А после поднести их синеокой

И голову склонив, к ногам припасть.
Тогда она, быть может, согласится
Женою стать и солнечной царицей.