ВАНЬКА КАИН
П О Э М А
Мало было разбоев иль много,
Всё прошло. Я судить не берусь,
Но и ныне стоит на дорогах
С кистенём моя милая Русь…
1
П Р О Л О Г
Говорят, что давно было дело,
Мол, разбойником был крепостной.
Стой поры столько лет пролетело,
Разберись вот теперь – кто такой.
И рассказы об этом все смутны,
Будь бы истина или намёк,
Летописцы тогда делопуты
Отпустили всё на самотёк.
Вроде Осипов был как – Ивашка,
Что карьеру себе вдруг нашёл
Да, вишь, лопнула только рубашка:
Был и пойман и к «дыбе пришёл».
Учинял он насилья, разбои.
От его пострадали руки
Много сотен людей – может боле,
Разночинный народ и купцы.
Помогали ему будто черти,
Люд прозвал его: Каин – Злодей.
Он носил это имя до смерти –
Лиходей - он и есть – лиходей.
Век такой на Россиюшку выпал,
Где царил не закон – произвол,
У царицы из рук скипетр выпал –
Выбирала одно из двух зол.
Мы Европу давно обогнали
По разбоям и всем грабежам,
О полиции и не слыхали,
А она была так нужна нам.
В Петербурге, Москве населенье
От притоков росло и росло,
Кто трудился, не ведая лени,
Кто пустился в разбой, воровство.
Одни сказочно вмиг богатели,
На все стоны, закрывши глаза,
А другие нещадно беднели –
Знать такая досталась стезя.
Чтоб остаться в живых – таких много,
И не жить лишь единственным днём,
По ночам и в лесах, на дорогах
Стали шарить в руках с кистенём.
В одиночку нет смысла шататься,
Да и нужен какой-то надзор –
Вот и начали объединяться,
А над всеми власть взял смелый вор.
…Хватит присказку слушать, читатель,
А пойдём с вами вглубь старины –
Мне поможет Пегас и Создатель,
Тогда дальше узнаем всё мы.
2
ВАНЯ ОСИПОВ.
Как и все, крепостные страдали,
Ваня Осипов был крепостной,
Его мать и отец прозябали –
Век им вышел, как видно, такой.
В дом Филатьева на услуженье
Привёз Ваню под осень отец:
«Крепостные мы, сын, к сожаленью,
Делай всё, что прикажет купец».
А сказать вам, Филатьев был вреден,
От законов всех очень далёк,
И людей иногда травил зверем,
Приговаривал: «Вот вам урок…»
Мог купец издеваться часами,
Как над парой однажды бродяг.
Ваня видел своими глазами,
Что в колодец был сброшен солдат.
У купца Ваня был в побегушках,
Но, однако, везде успевал:
То он стибрит у повара сушку,
То без спроса заглянет в подвал.
В лавках часто, когда, суетился,
По торговой стал части смекать.
Данный опыт потом пригодился –
Это будет он всё вспоминать.
А Филатьев жил очень не честно,
Что-нибудь всё к рукам прибирал –
Это было дворовым известно,
Да и Ваня, наслушавшись, знал.
Подружился он с Петькой Смирновым,
Тот «учителем» Ванечки был,
По Москве был прославленным вором,
После Ваня его не забыл.
У Смирнова была просто хватка –
Воровал, вымогал и просил.
Ему прозвище дали: «Камчатка»,
Его с гордостью Петька носил.
Вот семнадцать уж стало парнишке,
Стал до тонкости всё понимать:
Где какие упрятать излишки,
У кого и совсем отобрать.
Переняв от воров очень много,
Курс «науки» дотошно зубрил.
Мысль пришла и засела глубоко:
Он Филатьева грабить решил.
И ведь выбрал момент, вот хитрюга!
Как хватило ему только сил –
Без напарника, даже без друга
Ночью кассу купца утащил.
Да под каменный мост град-столицы,
Где вся шайка бандитов жила
(о них люди плели небылицы),
Он всю кассу доставил туда.
И тогда воры шайки сказали:
«Выбирай где тебе лучше жить,
Иль всю жизнь на богатых кандалить,
Иль всё это теперь позабыть.
Только помни, Ванюша, и это,
Когда фарт отвернёт от тебя,
Можешь сгинуть ты с этого света,
В мир иной отойти навсегда».
И Ванюша, тряхнув головою,
Вдаль куда-то стал смело смотреть:
«Лучше буду я, воля, с тобою –
Кандалы же успею надеть!»
3
НЕУДАЧНАЯ КАРЪЕРА.
Как освоился быстро Ванюша
В воровском ремесле – не понять:
Успевал поучения слушать
И не хуже других воровать.
Даже старые урки ворчали:
«Видно, батька его тоже вор…»
Иногда головою качали
И точили о камень топор.
Век, мы знаем, разбоем был славен,
Что мужик не жалел мужика.
И во славу вошёл Ванька – Каин,
Неудач, не изведав пока.
Но, как можно теперь догадаться,
Знал купец, кто умыкнул добро
И как мог тоже начал стараться,
Чтоб вернуть всё своё серебро.
Батраки все купцовы и слуги
Не ложилися сутками спать,
Дённо-нощно шныряли в округе,
Ваньку – Каина, чтобы поймать.
Иван знал, но прикрыв свои вежды,
Не хотел этим слухам внимать.
Накупил себе модной одежды
И пошёл на Тверскую гулять.
Он высот иногда добивался,
Беззаботно, вольготно кутил,
Но судьбы рок над ним посмеялся –
Всё ж в глубокий овраг угодил.
На Тверской-то милёночка ждали,
И накинувшись всею гурьбой,
На виду у толпы повязали
И к купцу притащили домой.
Купец помнил, как Ванька сбегая,
На воротах успел начертать:
«Ты – подлец и собака хромая,
И тебе не работник я, тать».
Сам Филатьев с крылечка спускался,
В нём и радость играла и желчь:
«Ну, так что, крепостной, доигрался…
Иль повесить тебя, или сжечь?»
И к столбу его враз привязали,
Чтобы дать на него поглядеть.
Тут же рядом к нему приковали
Зверя – это домашний медведь.
«Вдруг голодный медведь сожрёт Ваню,
То ему и дорога туда,
Пожалеет его – есть не станет…
Ну, запорем до смерти тогда».
Ночь прошла. Заря встала с истомой –
Ванька цел у столба, не вредим,
Ведь медведь-то ему был знакомый,
Видно, вор наш был непобедим.
Небеса будто благо послали,
Сатана ли уж с ним заодно,
Только все с удивленьем стояли –
Не видали такого давно.
4
«СЛОВО И ДЕЛО!»
Медведь с Ваней друг друга касались,
Лапу гладила вора рука,
А вокруг все бесстыдно смеялись,
Будто это потеха была.
Мозг работал упрямо и тонко:
«Всё, пора»,- он подумал тогда,
И вдруг крикнул в толпу очень звонко:
«Слово и Дело, мои господа!!!»
И тут смех во дворе прекратился,
Гробовая стоит тишина…
А в Ивана купец взором впился,
Рот открыл, аж скатилась слюна.
Знали все это страшное «Слово» -
Если кто-то о нём возвестит -
Значит, знает он тайну чужого
И властям может всё донести.
Даже в пытках не редко кричали
Это «Слово» - потом и того,
На кого они так показали,
Вздёрнут к дыбе его самого.
На Филатьева Каин ссылался,
Попытали ещё: «Ну, и как?»
В муках страшных купец в том сознался,
Что в колодец был сброшен солдат.
А проверив колодец на деле –
Увидали на дне мертвеца.
Ну, тогда уж в оковы одели
И Филатьева, как подлеца.
Там, на пытках купец сам сознался
Сколько на душу взял он греха,
И на дыбе, как мог, извивался,
И просила пощады душа.
Ваньке дали пока что свободу.
Он открыто шагал, не боясь
Ни властей, ни презренья народа,
Но с опаской на церковь крестясь.
Над купцом же судьба рассудила:
Яму рыл ты другим, старый пёс,
Пусть подарком тебе будет дыба,
А потом на ближайший погост.
5
БАНДИТСКАЯ ЖИЗНЬ.
Каин жил уж теперь без утайки:
Отбирал, воровал, убивал.
Стал потом главарём большой шайки,
А что будет в ближайшем – не знал.
Соблазнить умел ловко служанку
Из богатого дома порой,
Дать дворовым по штофу в гулянку,
А потом там устроить разбой.
Но бывало, поймают Ванюшу
И намнут ему крепко бока,
Он подтянет кушак свой потуже –
И как с гуся сольётся вода.
Раз пришлось ему вновь кричать: «Слово!»
На богатого очень купца,
В этот раз обошлись с ним сурово –
По этапу свезли молодца.
А пока в Петербург погоняли,
Ту карету настигли друзья
Всю охрану избили, связали –
Ему вновь улыбнулась стезя.
А куда убежишь, в какой город?
Всюду скрыться теперь нелегко,
Да и царские рыщут дозоры,
Но хитрющий придумал он ход…
На виду у всех кинулся Ваня,
На исходе холодного дня,
В истоплённую, жаркую баню –
Вот ищите теперь, мол, меня.
Там пожиточки ловко запрятав,
Голый выскочил прямо в народ.
«Обокрали!» - кричал и заплакал,
А вокруг уж, гляди, хоровод.
Полицейские видят, что голый,
Надо как-то бедняге помочь,
Одежонку собрали тут скоро –
Гордо Ваня отправился в ночь.
А назавтра в полиции быстро
Получил Каин паспорт опять
И от счастья в глазах только искры
Да и сердце не может унять.
Но в Москве, Петербурге так тесно,
Шайка к шайке – тут нечего ждать.
Не найдёшь для себя лучше места –
Он за Волгу решился бежать.
Атаман был за Волгою Зоря,
Принял Каина с милой душой.
В безмятежную жизнь как от горя,
Ванька бросился весь с головой.
А тут тоже от власти спасаясь,
У татар воровали коней,
И верхом во Владимир примчались
Но и здесь светлых не было дней.
Что же делать? Вся жизнь небылица,
И пустился обратно опять
Он в родную всем нашу столицу,
Лишь другим стал теперь промышлять.
Способ новый для обогащенья
Был тогда (и теперь не забыт).
Кто повыше стоит, просвещенней.
Тот жил лучше и каждый день сыт.
И решив позабавиться сдуру,
Обстановку вокруг оценя,
Он эффектно провёл авантюру,
Смело прыгнув в полымя огня…
6
НОВАЯ ВЕХА В ЖИЗНИ.
«Если гад не гадит, у него на душе гадко».
А.Довидович.
В декабре сорок первого года
Он в Сыскной заявился Приказ,
Челобитную с робостью подал,
Хотя делал всё это не раз.
В челобитной покаялся смело.
Что, мол, будучи тоже в Москве,
С воровством, грабежом имел дело,
Хочет совесть очистить себе.
Тут и список на 30 известных
Приложил самых ярых известных воров:
«Я хочу быть теперь только честным,
За душой не иметь, чтоб долгов».
И чины полицейские смело
Стали эту задачу решать,
Мол, обтяпаем Каина дело
И сумеем всю шайку поймать.
Если всё так пойдёт – мы без страха
Будем в ведомстве радостно жить,
А потом самого же на плаху
Можем смело его положить.
Как гласят уж теперь документы,
Каин выловил сотни бандюг.
Сыскари же – его оппоненты
Опасались теперь его рук.
Посадить его тоже не смели –
Тюрьмы полные нынче в Москве.
И сквозь пальцы на это глядели,
Приписав все награды себе.
Благодетелей Каин лелеял:
«Я такое забыть не могу».
И всё ведомство уж у халдея
Оказалось в большущем долгу.
Но чиновники – это же мелочь,
Тут замешен был сам Голова.
Так откуда в сыскном будет смелость,
Чтобы Каина вскрыть все дела.
Лишь доносы на Каина стали
К полицейским тогда поступать,
Он как будто несчастный в печали
Обратился к Сенату опять:
«На меня, посмотрите, кто пишет:
Негодяи, бандюги, воры.
Я всех сдам, и в Сенате услышат,
А пока помолчу до поры…»
И Сенат так решил: для Ивана,
Чтоб Охранную Грамоту дать,
Без ущерба, чтоб жил и изъяна,
Его надобно нам охранять!
Припеваючи стал жить бандюга,
Дом-дворец заимел при Москве,
А в Сенате нашёл себе друга
И забыл о своей бедноте.
На глаза вдруг однажды попала
Богатея соседская дочь,
Но она ему враз отказала
Со словами: «Подите вы прочь!»
Но бандюга и есть он бандюга,
На Арину навёл наговор,
Что она отравила, мол, друга,
И её повели на костёр.
Перед казнью её он и встретил:
«Только я тебе волен помочь,
На любовь мне, Арина, ответишь,
Тогда свадьбу сыграем мы в ночь…»
В помутненье Арина стояла,
Ей уж, видно, теперь всё равно.
Еле слышно, хрипя, прошептала:
«Я предвидела это давно…»
Три дня музыка дом содрогала,
Как в угаре был свадебный пир,
Лишь Арина безмолвно стояла,
Безучастно глядя в этот мир.
Никому не давал Каин продых,
Чтобы силу свою показать,
Всех прохожих велел безбородых
Без разбора ловить и хватать.
Для приличия – розгами били,
А кого «приласкали» кнутом…
Уж потом всех вином опоили
И сложили в траве штабелём.
За окошком уж зорька горела,
Небо стало нежней и светлей.
А у многих душа заболела –
Дом казался чертогом чертей.
7
ПРОДАЖНАЯ ВЛАСТЬ. КОНЕЦ КАИНА.
Да! Ворюгам не худо живётся,
Знали люди, да знала и власть…
Нынче «рэкетом» это зовётся –
У них всё и всегда только в масть.
Шайки тоже в то время делили
Свои сферы, влиянье, предел,
А кого в этом и обделили,
Не стоял и хныкал – терпел.
Слухи часто теперь доходили
До царициных милых ушей.
Вот Татищеву и поручили
Разобрать суть средь этих вещей.
Да и раньше князь знал всё о деле,
Где здесь главная тянется нить –
Повелел сыскарям на неделе
Ваньку-Каина сразу схватить.
Князь не долго в Сыскном разбирался.
Каин был как главарь главарей,
И о главном он сам догадался –
Не без ведома это властей.
Когда пытки уж стали несносны,
Вор открыто вдруг заговорил,
А слова его были так хлёстки –
Князь на кресле и то подскочил.
Здесь фамилии всплыли из знати,
Каин всех их почти содержал:
Жемчуга слал тому, кто в Сенате,
А кому серебром отсыпал.
«Как же быть с ним? – Татищев подумал, -
На суде ведь расскажет опять,
Что купить эту власть – только плюнуть,
А на взятку пойдёт даже знать».
И царица вот так рассудила:
«Пусть сидит он пока лишь в тюрьме,
Я сейчас бы его не казнила –
Лучше будет так мне и стране».
И сидел в одиночной Ванюша
Целых пять с половиною лет,
Воздух спёртый он в камере, нюхал,
Но зато его будто и нет…
А потом через пять лет судили –
Да виновных из знати уж нет,
И тогда-то вот приговорили:
Чтоб не видеть ему белый свет.
Но царица опять не казнила –
Пусть Российскую меряет ширь,
И этапом потом проводила
В порт Балтийский, а там и в Сибирь…
И теперь нам совсем неизвестно
Где закончился Ванин «полёт».
О нём, может, тюремную песню
Нынче в зоне наш «зек» пропоёт.
* * * * * * * * * * * *
Р.S . Мало ль было разбоев иль много –
Всё прошло. Я судить не берусь.
Но и ныне стоит на дорогах
С кистенём моя милая Русь…
Кисловодск, 7 -27 февраля 2009 г.
Тема поэмы взята из книги Кира Булычёва «Тайны Российской
Империи», г. Москва, Дрофа-Плюс, 2005 г. (Прим. Автора).