И фарс, и драма, и трагедия
случились вечером, когда
катила на велосипеде я
по парку имени Труда.
Пока не наступили сумерки
и ласточки чертили высь,
и ярко-желтые фонарики
еще в аллеях не зажглись,
крутила яростно педали я
на встречу вечером с тобой,
на званый ужин и так далее,
в погоне за своей судьбой.
Гнала, крутила, что есть силы,
пока в кусты не заюлила.
Наверно, колесо спустило,
а счастье так возможно было…
Куда-то выпала мобила.
Кусты обшарила - все зря.
А счастье так возможно было…
Горит кровавая заря.
Теперь, конечно, не возможно.
Пешком тут ходу три часа.
Судьба жестока и безбожна,
уже темнеют небеса.
В шипах шиповника рубаха,
изорвана, кровь на локтях.
Так, невезучею неряхой
плетусь домой. Обида, страх
терзают душу: Что ж я, дура,
не села мирно на трамвай?
Поперлась через парк культуры,
крутить педали. Получай
за удаль и за выкрутасы,
за неумение взрослеть.
Велосипеды и пегасы,
конечно, помогают петь.
Но, в личной жизни обустройству,
они помеха, ты пойми:
В мороке будней беспокойство
от них одно. В полете миг,
а дальше падаем и тонем.
Теперь, как есть, во всей красе
иди домой, иди и помни -
нельзя быть не такой, как все.
Но у подъезда, на скамейке,
кто там сидит? А это ты!
А я с изодранной коленкой,
в рубахе рваной. Тут коты
завыли так, что пот холодный
прошиб и струйкой по спине.
Я пред тобою грязной, потной
предстала. Что ты скажешь мне?
Ты говоришь: "Идем со мной.
Велосипед потом починим.
Мы так не виделись давно,
уединиться есть причина.
Пока ты будешь мыться в душе,
найдется свежая рубашка,
я приготовлю нам покушать.
Идем, и не вздыхай так тяжко.
Пожарю к ужину котлеты,
и на двоих нам постелю.
Ты не как все и я за это
тебя еще сильней люблю".
С тех пор, как все живу, размеренно.
Мне больше некуда спешить.
Какой Пегас? – я и на мерина
не сяду нынче. Крик души
в душе затих, лишь бормотание
стихов невысказанных бред,
воспоминанье о свидании
и сломанный велосипед.
Забыла о велосипеде я.
Гонять по паркам нынче лень.
И фарс, и драму, и комедию
имею дома каждый день.