Рассопливилась вновь, разревелась
Пьяной бабою осень в тиши.
Горе выплакать ей захотелось –
Благо, нет никого… ни души.
Плачет осень навзрыд третьи сутки –
Дождь струится по грязным щекам.
Гром, как крик, иногда – в промежутках,
Как молитва, несётся к богам.
Просит осень у неба немного:
Чтобы ветер-злодей не срывал
Сарафан, что достался от Бога…
Не насиловал чтобы… не лгал…
Ведь насильник в любви признаётся –
Обесчестить при том норовит…
Сарафанчик вот-вот уж порвётся…
Только небо не слышит – молчит!