С утра мне непривычно зябко.
И медлит с выходом рассвет.
Небес дырявая палатка
Вопросы дня сведёт на «нет».
Я буду снова, словно в детстве,
Сквозь фонари на мир взирать…
А где-то рядом, по соседству
Скребётся мышкой Благодать…
Так тихо… Тихо и спокойно…
Чего ещё себе просить…
А в новостях, как прежде, войны…
И кто-то хочет просто… жить…
Здесь снова впору помолиться…
И я, конечно, помолюсь…
Душой мятущейся, как птица,
К ушам Господним доберусь…
Но не пробьюсь… Там громче стоны,
Вся боль от первого лица…
В тех душах нет следов Мамоны,
И нет двуличия в сердцах…
Займу местечко где-то с краю,
Но там я тоже не одна…
И все о чём-то умоляют…
Их крик – девятая волна…
Лукавый снова бал свой правит
На Богом избранной земле.
И всё быстрее продолжает
Плясать на углях и золе…
А что же люди? Им что делать?
Душой иль телом выживать?
Их землю делит–не поделит
Который год безликий тать…
Пора Иосифу вернуться,
Чтоб толковать чужие сны.
Они без устали куются
Свинцовым молотом войны…
Чужая боль… она немая,
Пока внутри не прорастёт.
Топчусь, как прежде, где-то с краю.
Быть может, что перепадёт…
Толкаюсь за крупицу веры,
Как кроху, брошенную псу…
Любой войне – свои пределы,
И эта близится к концу…