И вот, в потоке дней приходит день,
когда чутьём встревоженного зверя
ты вдруг уловишь приторность идей
и глупость фраз, и чисел безразмерье.
И ты поймёшь, что весь твой путь сюда –
сквозь тернии, неверною тропою –
был лишь повесткой вечного суда,
творимого тобой и над тобою.
И ты поймёшь, что точная цена
всему – пятак, что Бог сто раз отксерен,
что нет дорог и дальше – целина,
не тронутая ни людьми, ни зверем.
И что с тобой на этом рубеже
есть только этот день сырой осенний
да светлый незатейливый сюжет,
хранимый и лелеемый доселе,
да робкий междутравный родничок –
причина той нечаянной ночёвки,
да ветер, что взобрался на плечо
из капюшона штопаной штормовки,
да окон взгляд, встревоженный слегка,
сквозь широко распахнутые ставни...
И так чисты перед тобой снега,
что боязно свой след на них оставить.